Алла Герцева - У Вечного огня

Надя, словно проснувшись от тяжкого сна, услышала последнюю фразу приговора. Посадили Мишку!? Как же так? Значит, Мишка убил моего Сережку. Но ведь, они вместе били, вместе вытащили из кафе, вместе дотащили до вечного огня. Или я не поняла? Значит, деньги теперь делают все!

— Это несправедливо! — крикнула она, не узнав своего, вдруг резкого, опустившегося на низкие тона, голоса. — Они втроем его убили! Один не мог совершить такое чудовищное преступление! Они не заслуживают жить рядом с людьми! Условно — не наказание за такой зверский поступок! Я проклинаю их!

— Ведьма! Тебе, какое дело! — Галина кинулась к Надежде. Андрей схватил жену за руки. — Остынь! Пойдет к Николаю! Его домой отпустили! Разве ты не поняла!

— Сама будь проклята! Еще угрожает! Твоего, уже не вернуть, а наши дети должны гнить в тюрьме! Вот тебе! — она сложила в обеих руках кукиши, вытянула руки. — Все равно, по-твоему, не вышло!

Тамара вскочила, подбежала к решетке. — Скорей, отпустите! — медлительность сержанта, открывающего замок, ее раздражает. Володька шагнул навстречу матери. Руки Тамары обхватили сына, губы покрыли поцелуями его лицо. — Володечка! Сынок!

Владимир спрятал лицо на груди у матери, слезы, намочили его щеки. Сколько он сдерживал себя, чтобы не разреветься в зале. Почувствовав руки отца на своих плечах, расплакался еще горче. Ему стыдно поднять голову, стыдно посмотреть родителям в глаза. Впервые он понял, как они переживали за него.

— Ничего! Сейчас домой приедем! Ну, будет! — гладит Вадим вздрагивающие плечи сына. — Пойдемте в машину!

Николай прищурил глаза, поглядел на мать, пробившуюся сквозь толпу. Андрей схватил сына за руки.

— Кончилось, и, Слава Богу!

Галина прижалась к сыну, вдохнула с его куртки, запах застоявшегося помещения. Как же ему пришлось тяжело там!

— Все вместе! Все вместе! — повторяет Андрей, переводя полные слез глаза с жены на сына.

Мишка глядит на друзей, вдруг сразу, оказавшихся за решеткой по ту сторону. Он вернется в тюрьму!? Подошел сержант, Мишка покорно протянул руки, щелкнул затвор наручников. И вдруг понял. Пройдут долгие годы, прежде, чем он вернется домой.

— Мама! — крикнул Мишка. — Мама! Я не хочу в тюрьму!

Люба, после прочтения приговора, приложила руки к груди. Сердце, кажется, остановилось, уши заложило, тело онемело. Она закрыла глаза. Прислонилась к спинке стула. Двенадцать лет, половину жизни проведет за решеткой! Лучшие годы!

— Любаша, крепись! — наклонилась к ней Варвара Михайловна. — Наташа в беде! Крепись! Не забывай, у тебя двое детей. Ты нужна им!

Словно издалека, услышала Мишкин крик. Хотела встать, ноги не послушались, упала на пол.

— Врача, скорее, Господи! — старушка заметалась возле дочери. Она не знает, то ли бежать к Мишке, которого уводит охрана, то ли спасать дочку.

— Мамочка, прости меня! — крикнул Мишка. Слезы покатились из его глаз. Он споткнулся, охранник подхватил его за локоть. Медленно, волоча ноги, Мишка пошел к выходу. Он видел, как мать упала на пол, Видел расширенные глаза бабушки. Слезы застилают ему глаза. Он ничего не видит перед собой. Это конец! Стучит в его голове трагическая мысль! Увидимся еще раз или нет!? Даже не попрощались!

Подошли люди, положили Любу на стулья.

— Скорую, надо вызвать! — прошептала старушка, гладя похолодевшие руки дочери. — Она не вынесет такого удара!

— Уже вызвали! — Шура, продавщица из магазина, погладила старушку по плечу. — Вот, деточки! Спокойно умереть не дадут! Сколько несчастья матери! Один в тюрьму угодил, вторая в психушке. Рожай их на счастье, а выходит, на свою беду, им на горе!

— Посторонитесь! — раздался голос. Окружившие Любу, люди расступились. Пожилой врач в белом халате, взял безвольную руку, нащупал пульс. — В машину, скорее, по дороге укол сделаю!

Молодые парнишки санитары, положили женщину на носилки, почти бегом вынесли из зала. Варвара Михайловна с трудом поспевает следом. — Не так шибко! Нога у меня больная! Без меня не уезжайте! Рука Любы, свесилась с носилок, и раскачивается в такт шагам. Если умрет, как я одна останусь. Мишке передачи носить, к Наташке в больницу ходить. Не забирай ее, Господи! Шепчут губы старушки. Она вглядывается в лицо дочери. После сделанного укола, щеки Любаши слегка порозовели.

— Мама, где я!

— В больницу едем! Еле откачали тебя!

— А Мишка?

— Увезли Мишку!

Из-под ресниц женщины, медленно поползла по щеке, слеза.

— За что мне такое?

— Так, Господь распорядился! Терпи, родная! Не оставляй меня! Одной мне не справиться! — Варвара Михайловна приложила к глазам, намокший платок.