Ирада Вовненко: Влечение. Истории любви

– Куда же ты высылаешь своего Сережу?

– И совсем не я, – грустно отвечает Лизочка, – отправляется по работе в Австрию. В Вену.

– Да? – Ольга заинтересованно поднимает глаза. – И когда же? Я просто тоже лечу в Вену, ты знаешь.

– Знаю, – Лизочка вдруг чихает и извиняется смущенно, – он двадцать третьего сентября вылетает. Утром.

– Понятно, – Ольга пожимает плечами, – я в тот же день, но дневным рейсом. Люблю Вену. Мой любимый город. После Петербурга, конечно.

Лизочка еще раз благодарно улыбается, даже делает что-то вроде легкого книксена, поправляет короткостриженые темные волосы и почтительно отходит.

– Лизочка! – вдруг останавливает ее Ольга. – Можно тебя еще на минуту?

Секретарша с готовностью оборачивается и внимательно смотрит, ожидая начальственного поручения; ее синяя юбка застегивается на бедрах крупной металлической пуговицей, на пуговице красиво бликует осеннее улыбчивое солнце.

– Лизочка, – повторяет Ольга, – а зачем человеку нужна любовь, как ты думаешь?

Лизочка молчит, Лизочка вздыхает. Снова чихает. Выходит поспешно. Ольга склоняется над ноутбуком. Открывает страницу Живого Журнала.

You are viewing Lisiza’s journal

20-Сентябрь-2009 10:22 am

МЕТКИ: Рассказать тому, кто хочет узнать

«Позволите мне банальность? Спасибо. Из всего вечного самый краткий срок у любви. Тем не менее любым своим поступком, как новым камнем, человек мостит и мостит дорогу к любви, иногда долгую, всегда трудную, часто в гору, идет по ней всю жизнь, ползет, цепляясь за корни желтеющих сурепок на склоне. Ведь только любовь имеет право побуждать.

Все стремятся к любви, ломают ногти, копия, веру, дрова. Все выходят на трассу – убежденные холостяки, пожилые девушки, воинственные феминистки и прочие, прочие несогласные вроде бы.

Иногда кажется, что взаимная любовь – дар Господа. Любовь преумножает энергетический запас человека. Только в этом состоянии он достигает пика своего потенциала. Поэтому часто у беременных женщин открываются совершенно неизвестные доселе таланты: любовь к младенцу во чреве одно из величайших проявлений Божественного дара.

Есть мнение, что разум и сердце – две самостоятельные субстанции, которые находятся в постоянной борьбе. Разум все время пытается выстроить логическую систему и ступеньки по достижению намеченной цели. Только он знает, что если делать верные шаги и научиться расставлять приоритеты, то обязательно получишь нужную формулу – формулу идеальной жизни. А сердце? Чем занято сердце в этот момент?

Сердце никак не может уместиться в строгих и логичных формулах разума и пытается вырваться из ее стесняющих коридоров. Это не борьба – это желание полноты ощущений, вкуса и гармонии. Именно поэтому они враждуют между собой, разум и сердце, минуты примирения редки и сменяются новыми взрывами. Может быть, в этой борьбе и состоит смысл и стремление к идеалу?

К собственному идеалу.

Если ты поверишь всей душой в его существование, то обязательно его обретешь. Неважно, на каком этапе. Не думай об этом...»

Ольга осторожно закрывает прохладными ладонями глаза – заломило от постоянного напряженного вглядывания в монитор, и память услужливо прокручивает перед ней личную кинохронику недавних событий.

Рассерженная Ольга садилась в такси, направляющееся в аэропорт. Сумка через плечо, небольшая дорожная в руках, отдельно бумажный пакет с проектами договоров, которые срочно нужно просмотреть, не успела – ничего, полетного времени более трех часов.

Еще она не успела ни накраситься, ни причесаться, ни выпить чашку кофе, и это совершенно лишало ее возможности сосредоточиться и быть минимально адекватной. Последнее время она вообще чувствовала себя совершенно разбитой – непреходящая усталость, а этим утром еще и бессмысленно поссорилась с мужем. Он не смог отыскать своей любимой темно-голубой рубашки в шкафу, устроил безобразную сцену с хлопающими дверями, а рубашка нашлась в корзине для грязного белья.

Ольга была названа плохой хозяйкой, дополнительно расстроилась, а муж даже не сказал своего обычного напутственного «привет тебе!» – так он всегда прощался, и это были только его слова, индивидуальные, как кожные узоры на ладонях. Растирая злые слезы по бледному, вымученному лицу, Ольга закрыла дверцу такси.

Водитель включил радио, довольно громко, очевидно «Шансон», и это еще более погрузило ее в тягостные размышления. Отношения с мужем стали отвратительными. Разговаривать они перестали давно, и причина была превосходно известна обоим. Год назад он признался в супружеской неверности – как честный человек, – очень собой гордился, объяснил, что вся история была глупостью, прихотью самца. Но история все-таки была, и Ольга не могла не думать об этом. Когда-то они снимали комнату в коммуналке и спали на кровати-полуторке, не размыкая объятий. А теперь каждый живет в своей комнате, и стена между ними – самая настоящая, каменная.