Аннелиз Вербеке - Неспящие

Мое появление было встречено косыми взглядами. Бармен, хитро поглядывая, налил мне кайперошку [46] Кайперошка — бразильский модный коктейль с водкой. в коктейльный стакан в форме двух женских грудей. Как трогательно! К счастью, водки он не пожалел. От водки у меня поползла вверх температура. Кончики пальцев покалывало. Я гладила стеклянные груди в надежде хоть немного охладиться.

Ну и сборище! Я не понимала, как у этих мужиков вообще может стоять после такого количества шампанского. Путаны тоже были не в лучшем виде. Они устали и мечтали о солнце своей родины. Или они просто устали.

От окурка своей сигареты я зажгла новую. Из-за жара у меня пересохло во рту. Я заказала еще одну кайперошку и, до того как поднести стакан к губам, прислонила его к своему горячему лбу.

Когда мне на спину нежно легла чья-то рука, меня это абсолютно не удивило. Это был сигнал к началу финального поединка между жаждой падения и верностью морали. Либо я сейчас убегу, поспешу на первую электричку, либо шепну цену на ухо человеку, стоящему за моей спиной. Какова рыночная цена моего тела? Двести пятьдесят или это уже слишком? А может быть, цена определяется допустимой степенью падения? Прикосновение руки было спокойным, почти нежным. Невыносимо нежным.

На экране над бутылками виски шел немой восьмимиллиметровый фильм. Двое дюжих мужиков прокачивали с двух сторон чернокожую девушку. Она зажмурила глаза. Я тоже. Разве не можем мы раз, хотя бы один раз влезть на столы, все вместе? И запеть на три голоса, что все будет хорошо, что ветер переменится и буря уляжется? Что паруса уже подняты и судно готово отплыть в далекую неизвестную страну?

Я сделала последний глоток и обернулась.

Людям, которые оказались по уши в дерьме, порой говорят в поддержку, что после самого мрачного часа ночи обязательно наступает рассвет. На личном опыте я убедился, что это не так, по крайней мере, в переносном смысле. В буквальном смысле это соответствует истине. Как бы то ни было, здесь, на пляже, было чертовски темно.

Меня привел в сознание какой-то нарастающий стон. Только через пять минут я понял, что все эти звуки произвожу я сам. Классно они меня отдубасили — эти защитники толстой девочки! Но не тащили же они меня сюда на себе? Скорей всего, выкинули мое согнутое пополам тело из багажника и пустили кубарем вдоль волнореза, где оно и осталось лежать в ожидании прилива. Как забавно, что, несмотря на все их усилия, я все еще жив! Может быть, я бессмертен? Подобный приступ мании величия вызвал мощный протест моего тела, простреливаемого болью. Но я забыл ее острые иглы в плече и ногах в ту минуту, когда мой желудок резко сократился и вытолкнул через рот свое содержимое — в основном это была кровь. Я перевернулся на бок, и мое лицо встретилось с моей же ладонью. Я ощупал ею лицо со всех сторон. Мою физиономию разнесло, мне кажется, не меньше чем в два раза! Сгусток крови над верхней губой был вдвое больше носа. Я попытался отковырнуть этот сгусток, но он держался прочно.

Прилив находился от меня всего в одном метре. Я пополз в сторону воды, как придавленная змея, и окунул лицо в низкую волну, плещущую мне навстречу. Соленая вода разъедала мне раны. Зато она растворила сгусток крови, а прохлада благотворно подействовала на мои органы чувств, до этого превращенные в месиво. Так легко вы меня не возьмете! Зарубите это себе на носу!

Никогда еще мне не было так тяжело подняться на ноги. Собирая себя по косточкам, я имитировал эволюцию от полного ничто до хомо сапиенс. Меня бы не удивило, если бы теперь, после моего воскрешения, моя рука превратилась в автомат Калашникова и я начал бы расстреливать все живое на своем железном пути. Но пока мое движение вперед представляло собой нечто среднее между тройным прыжком легкоатлета и современным танцем.

Восходящее солнце все ярче освещало мой путь, пролегавший среди всякой дряни и мусора, оставленного туристами на пляже. Первые чайки злорадно кричали, глядя, как я взбираюсь вверх по ступенькам. Или это они меня подбадривали? Можно было подумать и так.

Мой шаг становился все быстрее и тверже, но стоять было по-прежнему трудно. Судя по тому, что я смог удалиться от пляжа не меньше чем на километр, переломов у меня, скорей всего, не было, хотя полностью я этого не исключал. Капли крови следом за мной на мостовой шли через столь равные промежутки, что мне позавидовал бы сам Мальчик-с-пальчик. Моя рана на плече продолжала кровоточить, а левая штанина была вся в какой-то жиже, состоящей предположительно из органических отходов. Вид у меня был такой, словно я вымазался с ног до головы в скульптуре из песка. Надо поскорей принять меры дезинфекции. Наши пляжи, в конце концов, не самые чистые на свете!