Франсеск Миральес - 2013. Конец времен

– Пока еще не знаю, – ответил я, протягивая деньги за первые сутки – эквивалент двадцати евро. – Я жду, когда закончится выполнение формальностей, связанных с экспортными поставками.

Мужчина кивнул и – к моей радости – не стал больше задавать никаких вопросов. Прежде чем уйти из квартиры, он, поковырявшись в своем кармане и вытащив из него маленький фонарик, протянул его мне.

– Зачем это? – удивленно спросил я.

– Он вам понадобится, – уклончиво ответил толстяк, поворачиваясь и направляясь к выходу.

Когда он ушел, закрыв за собой входную дверь, я подумал, что лучшего места я себе подыскать бы не смог. Я ведь поселился в отеле без вывески, где у меня даже не стали проверять документы – которых у меня, кстати, при себе и не было. Получалось, что мне представлялась прекрасная возможность на время исчезнуть – и тем самым, возможно, спасти свою жизнь. По крайней мере, мне так казалось.

Настал момент узнать, что же содержалось в этих письмах такого, из-за чего поднялся настоящий ажиотаж. Я задернул шторы на окне, а затем открыл чемодан и достал из него «подарок» Кинопса – ну, или кого-то еще, кто скрывался под этим псевдонимом. Держа его в руках, я невольно вспомнил о книге «Шкатулка конца света», написанной профессором де ла Фуэнте.

Мне показалось, что я встречался с этим человеком когда-то давным-давно, хотя на самом деле с момента моего вылета в Албанию не прошло и двух суток.

Я сорвал со шкатулки намотанную на нее клейкую ленту, чувствуя себя беспомощным и обреченным – как будто я вляпался в такую передрягу, из которой меня уже никто не вытащит. В общем, так оно и было. Однако когда я открыл крышку этой шкатулки из красного дерева, все мрачные мысли тут же отошли в моем мозгу на второй план, уступив место удивлению.

Вместо копий писем Юнга Каравиде в шкатулке лежало несколько карт Таро, связанных резинкой. На верхней из них был изображен старец в монашеском одеянии, держащий в руке фонарь, – «Отшельник».

Я, почувствовав себя жертвой какого-то грандиозного розыгрыша, бросил эти карты на кровать. Получалось, что Кинопс, вопреки заявлениям Спиро, положил в шкатулку не копии писем, а карты Таро, и теперь вся эта возня показалась мне еще более странной и непонятной. На дне шкатулки, однако, я увидел сложенный вдвое небольшой лист бумаги, внутри которого лежало что-то объемное.

Я вытащил из шкатулки этот лист, и из него выпала пачка банкнот достоинством в пятьсот евро. Банкнот этих, как я тут же посчитал, было двадцать штук, однако у всех у них имелся один досадный дефект, явно являвшийся результатом чьего-то преднамеренного вредительства: у них отсутствовал нижний правый угол. Отрезанный «треугольничек» составлял не более десятой части каждой банкноты, однако этого вполне хватало для того, чтобы можно было считать их всех недействительными. Смысл всего этого был очевиден: я получу «треугольнички», при помощи которых банкноты можно будет сделать действительными, только в том случае, если приеду на встречу с пресловутым миллионером.

А чтобы я в этом уж совсем не сомневался, внутри сложенного вдвое листа бумаги лежала еще и написанная от руки записка, в которой сообщалось о месте встречи:

я понятия не имел, где находится этот театр, однако теперь у меня имелось вполне достаточно времени для того, чтобы это выяснить. Пока я оставался без паспорта, заниматься мне, в общем-то, было нечем, а потому я был вполне готов пойти даже на воскресный спектакль для детей.

Я еще раз пересчитал банкноты и затем положил их во внутренний карман своего пиджака. Если я все-таки встречусь с Кинопсом и он отдаст мне отрезанные «треугольнички», моя захиревшая индивидуальная экономика получит финансовое вливание в размере десяти тысяч евро. Если прибавить это к тем деньгам, которые я уже заработал, то я смогу оплатить все свои расходы на ближайшие месяцев шесть. Если, конечно, останусь жив.

Я развязал стягивавшую карты Таро резинку и стал разглядывать их так внимательно, как будто они могли сообщить мне что-то очень важное о человеке, приславшем эту шкатулку. Под «Отшельником» лежали «Башня, в которую ударила молния», «Дьявол» и «Безумец». Все эти карты несли в себе какой-то негативный смысл. Разложив их на кровати, я продолжал их рассматривать и вспомнил, что как-то раз слышал, что изображения на этих картах соответствуют архетипам, описанным Карлом Густавом Юнгом.