Алан Лайтман: Диагноз

— Что со мной случилось? — вновь и вновь повторял он.

Потом он снова оказался на станции «Элуайф», конечной остановке красной линии, откуда, как ему смутно вспомнилось, он сегодня утром начал свой путь. К счастью, дежурный по станции не зашел в вагон и не попросил его выйти, и теперь Чалмерс мог спокойно лежать на своих трех сиденьях и ждать, когда поезд вновь отправится к станции с голубями. Когда в вагоне было полдюжины пассажиров, поезд снова полетел на юг. Было начало двенадцатого утра двадцать пятого июня.

Совершенно неожиданно его обуяло непреодолимое желание идти. У него назначено деловое свидание на полдень. Хрипло вздохнув, он встал и побрел по вагону, держась за поручень и скользя невидящим взглядом по рекламным плакатам. Снаружи темным потоком стремительно текла чернота туннеля. На этот раз его поведение привлекло всеобщее внимание. Волосы свалялись и блестели от пота, галстук развязался и болтался на шее, измятая рубашка покрылась грязными пятнами. К тому же было совершенно непонятно, куда делся пиджак.

— Что со мной случилось? — спрашивал он каждого, кто смотрел ему в глаза дольше секунды. Он привык к посторонним взглядам и перестал смущаться. Однако по-прежнему не решался спросить ни у кого из пассажиров, куда он едет и кто он, собственно, такой. Мужчина в надетой задом наперед бейсболке начал шутовски подражать Чалмерсу: «Что со мной случилось? И правда, парень, что со мной случилось? Нет-нет, со мной. Что бы это могло быть, док?» Человек последовал за Биллом до конца вагона и попытался поближе познакомиться с его сотовым телефоном. Билл крепко сжал аппарат и поспешил обратно, к противоположному концу вагона. Молодые мужчина и женщина держали друг друга за руки и смеялись. Увидев Чалмерса, они отвернулись и принялись перешептываться. Пол был усеян газетами и пакетами из-под сандвичей. В глаза бил нестерпимо яркий свет люминесцентных ламп. Двое парней с одинаковыми плеерами, одетые в одинаковые шелковые рубашки, с любопытством посмотрели на Чалмерса.

— Что со мной случилось? — спросил он их. В ответ они только пожали плечами. Сзади кто-то тронул его за плечо. Он обернулся. Женщина средних лет с зелеными яркими глазами. Она дала ему долларовую банкноту и отошла. Галстук упал на пол. — Мой кейс, — сказал он.

На следующей станции он перешел в соседний вагон. «НЕ ПРИСЛОНЯЙТЕСЬ К ДВЕРЯМ». Он посмотрел вниз и увидел, что на его ботинках развязались шнурки. Это раздражало, и он сбросил обувь. Поезд резко затормозил на повороте, и Чалмерс упал на пол, угодив щекой в только что выплюнутый ком жевательной резинки.

— Вам надо сесть, пожалуйста, сядьте, — раздался чей-то голос.

Но он встал и продолжал идти, чувствуя себя свободнее без ботинок и носков. Сняв еще и рубашку, он швырнул ее на сиденье. Лицо женщины словно растворилось и пропало. Послышались негодующие крики. Чалмерс поспешил по проходу дальше.

Когда в вагон на станции «Южная» вошли полицейские, они нашли Чалмерса лежащим на полу в эмбриональной позе с телефоном, прижатым к голой груди.

— Какой клевый мобильник, а, Мэтт? — сказал молодой патрульный своему напарнику, когда они, перевернув Чалмерса на спину, прикрыли его грязным одеялом. — Что мы ему предъявим? Публичное совокупление с сотовым телефоном?

Напарник, старший годами полицейский, в ответ только нахмурился и повернулся к небольшой толпе бывших пассажиров, которые, возбужденно переговариваясь, сгрудились у края платформы, с любопытством заглядывая в вагон.

— Ну что уставились? — крикнул старший патрульный и взмахнул снятой с головы фуражкой. — Надо же хоть немного уважать человека.

Толпа не унималась.

— Извращенец! — крикнул кто-то. — Арестуйте этого сукина сына.

— Который час? — спросил с пола Чалмерс. — Что-то случилось с моими часами.

Он сел и, прищурившись, посмотрел на свободные сиденья и двух склонившихся над ним полицейских. У старшего было широкое доброе лицо, покрытое морщинами и складками. Он сочувственно улыбался. Молодой нетерпеливо поигрывал наручниками. Глаза его, как пара мелких зверьков, непрестанно рыскали из стороны в сторону. Оба были одеты в одинаковые, пропитанные потом синие форменные рубашки с короткими рукавами.

— Вам не нужны часы, мистер, — отрезал полицейский с рыщущими глазами. — Назовите ваше имя и адрес.

До Чалмерса вдруг дошло, что от одеяла нестерпимо воняет. Постепенно он начал вспоминать, что опоздал на работу.