Алан Лайтман - Диагноз

Психиатр оторвался от блокнота. На его лице застыло сосредоточенное, почти отчужденное выражение.

— Я заметил, что вы все время упорно называете свое онемение… проблемой. — Он заглянул в блокнот, словно для того, чтобы удостовериться в истинности этого наблюдения.

Билл кивнул, не вполне понимая, что хотел сказать врач своим замечанием.

— И что?

— Это может иметь значение, — тихо ответил психиатр. Он бросил на Билла быстрый изучающий взгляд и снова склонился над блокнотом. — Я не собираюсь делать из мухи слона, особенно сейчас, в самом начале нашего с вами знакомства, но… Давайте так: проблема — это обычно некая мелочь, трудность, имеющая недвусмысленное и рациональное решение. Баланс моего банковского счета — это проблема. Допустим, у кого-то есть распространенное онемение… Как долго, вы говорите, оно вас беспокоит? Шесть недель? Онемение можно обозначить словом «болезнь».

— Называйте его как хотите, — милостиво согласился Билл. Ему показалось, что психиатр задел что-то очень глубокое. Но что таится в этой глубине?

— Конечно, вы хотите, чтобы вас вылечили, хотите хорошо себя чувствовать, — продолжал доктор Крипке. — Я восхищаюсь вашим оптимизмом. Болезни смутны и двусмысленны, вездесущи, нескончаемы и часто не поддаются исцелению. Но проблемы… проблемы конечны и определенны. У проблем есть начало и есть конец. — Он задумчиво покачал головой. — Мне нравится ваше слово «проблема». Стало быть, давайте вернемся к вашей проблеме. Назовите мне последнее, что вы помните до того момента, как утратили память в метро. Вы были расстроены или растеряны?

Билл отрицательно покачал головой:

— Это был совершенно нормальный, ничем не примечательный день. Помню, что, когда все началось, я испытал панику. Боялся, что опоздаю на работу. На то утро у меня были назначены важные встречи.

— Конечно, конечно. Скажите, чем вы занимаетесь на работе?

— Я обрабатываю информацию, — ответил Билл после довольно продолжительной паузы.

— Понятно. Что это за информация? — Доктор Крипке не отрывал взгляд от блокнота, продолжая так уверенно и безмятежно делать свои записи, что Билл почувствовал укол зависти.

— Любая информация. По большей части деловая, но не только.

— Для кого вы готовите эту информацию?

— Для всех. Мы работаем с людьми по всему миру.

Вопросы показались Биллу неуместными, и он хотел запротестовать, но воздержался. Нельзя показывать свою озабоченность по поводу каких бы то ни было вопросов психиатра. Надо небрежно отвечать на любые вопросы, лишь бы сохранить душевное равновесие. В конце концов, доктор Крипке — всего лишь досадное препятствие на пути к дальнейшим исследованиям и окончательному лечению.

У доктора запищал пейджер. Он резко встал со стула.

— Прошу прощения, — сказал он, нажимая какие-то кнопки, — но иногда такое случается. Может быть, там что-то экстренное.

Он поспешно вышел в одну из смежных комнат и плотно прикрыл за собой дверь.

Билл откинулся на спинку стула, чувствуя облегчение от того, что на несколько минут его оставили в покое, и прислушался к приятному шуму водопада. В тишине тесного помещения звук этот действовал на него умиротворяюще. Рассеянно оглядевшись, Билл вдруг заметил над столом психиатра выцветшую, малозаметную табличку с кратким изречением: «Разум — весьма своеобразное место. Он может превратить рай в ад и ад в рай». Билл хотел встать и потянуться, но вдруг понял, что не в силах сдвинуться с места. Веки отяжелели, голова безвольно откинулась назад. Комната потемнела. Где-то далеко, превратившись в крошечную искорку, продолжала мигать красная лампочка автоответчика.

Что-то сдавило ему бок. Билл открыл глаза, и до его сознания постепенно дошло, что он незаметно уснул, сидя на стуле, по-собачьи свернувшись калачиком. Он быстро выпрямился, оправил костюм и взглянул на часы.

Вскоре в кабинет, извиняясь на ходу, вернулся психиатр. Он посмотрел на стенные часы и взял в руку бежевый блокнот.

— Случилось что-то экстренное? — едва заметно улыбнувшись, спросил Билл. Он покажет этому лекарю, что, кроме других положительных качеств, у него есть и чувство юмора.

— Простите, — мягко ответил психиатр, — но я никогда не говорю о других пациентах. Уверен, что вы правильно меня поймете. Все, что здесь происходит, — вещи сугубо конфиденциальные.

— Пока вас не было, вам звонили. Дважды, а может быть, и трижды.

— О, — удивленно воскликнул психиатр. Мгновение он смотрел на автоответчик, потом перевел взгляд на Билла и легонько постучал ручкой по обложке блокнота. — Вы рассказывали мне о своей работе. Вы анализируете информацию. Вы ее собираете?