Ирина Богатырёва - Движение без остановок

И лес оттого становится более мрачным, близким и равнодушным к нам. Он обступает, нарастает со всех сторон, и кажется, что он специально расступается перед нами, чтоб манить вперёд, всё дальше и дальше, а обернёшься назад — и не увидишь своих следов: тропа за спиной заросла уже лесом.

Всё мерещится вокруг, кажется; и я могу уже поклясться, что вижу в живую лицо бородатого старика. Оно проступает в каменном профиле гор, в изгибе реки, в рисунке коры, в причудливо запёкшейся на тропе грязи. Его шапка оторочена мехом, большие губы утопли в усах, брови лезут на глаза, мясистый нос, а в ушах — большие берёзовые кольца.

Я увидела его впервые, в задумчивости приглядевшись к сплетению жил в камне, большом, белом, узорчатом камне, который оставался прохладным и немного влажным на самом солнцепёке. Лицо проступило, стало чётким и, даже отвлёкшись, я тут же обнаружила его вновь, так естественно складывались линии в образ. Теперь встречаю везде, стоит только вглядеться.

Сидим молча у костра. Сушим вещи над огнём, а сверху то и дело принимается дождь. Но для нас даже слегка тёплая одежда — благо. Ледники дышат холодом, но они по-прежнему далеки. Как и Озеро. Гран сегодня сосредоточен и по дороге часто оглядывался, куда-то всматривался. Я понимала: он ищет знаки , почему мы не можем найти верный путь, что мешает нам.

— Эти горы полны духов, — говорит вдруг, глядя в костёр.

— Добрых или злых? — спрашивает Настя.

— Не бывает добрых или злых духов, — отвечает. — Они хозяева этого места, а мы гости. Нам надо это сознавать и вести себя соответственно.

— Я знаю, — вставляет Сашка. — Тут лешаки есть. Они мне ягоды и грибы показывают.

— Ты к ним с уважением относишься? — спрашивает Гран.

— Да, я их благодарю всегда.

Это была сущая правда: я сама видела, как Сорокин раскланивался за каждый гриб.

— Угу, — кивает Гран и замолкает. Мы все понимаем: он нас сюда привёл, только он может вывести.

Ночью снится сон: над палаткой склонилось дерево. Склонилось и бормочет. Огромная, разлапистая ель. В облике начинают прорисовываться уже знакомые черты — стариковские, голова в шапке, с заросшим лицом и оттянутыми серьгами мочками.

— Горы водят, — слышу. — Водят горы. Ветви плохо связаны, рассыпаются. Цели нет единой, разумения. Дать ничего не можете, а получить хотите. Горы водят.

— Водят вас горы… горы водят… — бормочу и просыпаюсь, потому что Гран трясёт за плечи, светит в лицо фонариком. Я ещё расслаблена, плохо соображаю, а он трясёт:

— Говори: кто ты?

— Да ты чё — это я! — отмахиваюсь.

— Кто был? С кем ты говорила?

— Да сон был, сон!

Его лицо твёрдое, почти жестокое, будто он только что упустил кого-то, кого долго выслеживал. Мне становится не по себе. Рассказываю сон — не так-то много.

— Да, я понял. — Задумывается. — Да… Да. Я понял. — Поднимает лицо вверх и говорит кому-то, кого нет в палатке: — Спасибо. — Выключает фонарик и снова зарывается в спальник.

Стоим под огромной лиственницей. Она растёт над обрывом, одна, под её ветвями — поляна. Замечательная поляна, чтобы поставить пару палаток. Пока нет дождя, разводим костёр.

Несколько дней как не слышим шума реки. Той, что вела нас к волшебному Озеру.

— Ну что, Гран, когда мы придём? — спрашивает Настя с вызовом.

— Когда изменимся.

— Как изменимся?

— Перестанем себя вести по-старому и станем другими.

— А как мы себя ведём?

— Неправильно. Мы загадываем вперёд, чего-то ждём и надеемся.

— А как же быть?

— Надо быть здесь и сейчас. Радоваться тому, что вокруг нас, что с нами происходит.

— Ах, Гран, у меня не просыхают ноги, мы ночи напролёт мёрзнем, засыпаем на рассвете, потом тащимся неизвестно куда, едим эти гадкие болотные грибы, как можно этому радоваться?

— А ты радуйся! Воспринимай всё как испытание, как урок, и радуйся, что у тебя есть возможность меняться.

— Гран, ты только болтаешь, а я мёрзну на самом деле и мне действительно всё это надоело! Ты всё учишь, а от этого ничего не меняется, и мы вообще непонятно уже куда идём!

Что произошло потом, не успели заметить ни я, ни Сорокин. Во время разговора мы пытались не смотреть в их сторону, пытались быть как можно тише и варить нашу кашу. Мы заметили только, что Гран как-то наскочил на Настю, и та отпрянула, будто отлетела, к лиственнице. Лицо у неё было испуганное, а Гран уже спокойно вернулся к костру.

— Ты права, — сказал он ровным голосом. — Слова мало меняют человека. Дзенские учителя недаром носили палки.