Стефани Леманн - Искусство Раздевания

— Ты скажешь ему?

Она сморщилась, словно ей дали понюхать какую-то гадость.

— Тебе надо сообщить ему, — сказала я, разламывая свое печенье пополам, но так и не приступив к еде. — Как ты считаешь?

Она пожала плечами.

— Хочешь, я сама ему скажу?

Она снова пожала плечами.

Придется сказать, хотя сама мысль об этом казалась мне не слишком привлекательной. Я не так уж близка с ним. Но отцу следует знать.

— Тебе нужны гигиенические прокладки.

Когда произносишь это вслух, звучит очень глупо. Гигиенические! Как будто наша кровь — грязная и в ней полно бактерий. Господи Иисусе!

Она бросила остатки печенья на блюдо.

— Я схожу в магазин и куплю тебе их.

Она взглянула на меня.

— Ты купишь?

— Конечно.

«Господи, ей, кажется, полегчало. Я думала, что она вот-вот расплачется».

— Схожу прямо сейчас, если хочешь.

Она кивнула.

— Конечно. — Тон был будничным, но в нем отчетливо звучали нотки отчаяния. Может, у нее сейчас месячные, и она напихала туалетной бумаги в свои трусики?

— Ладно, я пошла. — Я откусила кусочек печенья. Оно было отличным.

«Но вполне можно добавить немного глазури, фруктов, джема или мороженого», — подумала я и встала.

— А ты бы пока начала убирать свой шкаф. Как ты на это смотришь?

— Ладно.

— Хорошо, я скоро вернусь.

— О'кей! — Она встала, избегая моего взгляда, и, сделав над собой усилие, произнесла:

— Спасибо, Джинджер.

— Нет проблем. — Я постаралась, чтобы голос звучал обыденно, а почему бы и нет? Это не так уж сложно. Такого не было в нашем доме. Коко бросала свои тампоны, куда попало, даже в вазочку у телефона, где мы держали карандаши и ручки. — Я скоро вернусь, — сказала я.

— О'кей!

— Не ешь печенье!

— Не буду!

В магазине «Дуан Рид», расположенном через несколько домов, я взяла тампоны самого маленького размера, несколько пачек ночных прокладок и тонкие прокладки на каждый день. Стоя в очереди в кассу, я думала о том, что Эмма совершенно не понимала, что с ней происходит, а рядом не было мамы, чтобы помочь ей справиться с этим. Боли в животе, протекающие прокладки, месячные, которые начинаются в совершенно неподходящий день или запаздывают по срокам, и нельзя быть уверенной полностью… И прекрасная способность рожать… Как бы я хотела поддержать ее! Но… Однако… А если месячные еще и болезненные, дочке особенно нужна мама. Но у Эммы в данный момент, как это ни странно, есть только я… Бедняга, не повезло ей. Я с восторгом подумала о Коко. Она любит создавать проблемы, бывает нудной, тяжелой, но нет никаких сомнений в том, что она живет ради меня. Я передала свои покупки кассирше и мысленно поклялась себе, что сделаю для Эммы все, что только сумею. Даже несмотря на то, что никогда не восполню ей потерю Ли.

Что со мной происходит? Задела сотейник и соус залил всю плиту, сожгла противень корзиночек, даже петрушку не могу толком порезать!

— Посмотрите, как она режет зелень! — набросился на меня Жан-Поль. — Тук-тук-тук, да тебе понадобится вся ночь, чтобы заполнить форму. Быстрее! Быстрее! Время — деньги!

Я умею шинковать зелень так же быстро, как остальные, и даже еще быстрее. Почему он не кидается на толпу бездельников, стоящих здесь без всякого дела?

Я молча дорезала петрушку и занялась другим делом. Моя новая философия: быть при деле, держаться от Жан-Поля подальше и не привлекать его внимания.

Единственное, что меня утешало, пока я превращала ктубнику в пюре, было то, что, судя по всему, Тара еще никому не рассказала о Коко. Может, она просто сжалилась надо мной? Почему бы нет? Жан-Поль по-прежнему облаивает меня, Том работает на ее отца и, вероятно, занимается с ней сексом, и она просто не видит во мне соперницы.

Я украдкой съела несколько ягод малины. Но они, к сожалению, оказались кислыми. И с чего я взяла, что они с Томом занимаются сексом? Я-то думала, что нравлюсь ему. Хотя и не разговаривали с тех пор, как гуляли вместе. И, если уж быть совсем точной, он явно игнорирует меня с тех пор, как начал работать в «Этуаль». Я вытащила несколько заплесневевших лимонов из картонной коробки. Бог знает почему, но я неважно смотрюсь в своей униформе шеф-повара, не как «Мисс Хорошенькая Девушка». У Тары никогда не бывает пятен на ее просвечивающем белом халате. Свой фартук она завязывает так, что он больше напоминает корсет. И носит такие тесные трусики, что даже сквозь одежду видно, как они врезаются ей в задницу. Я предпочитаю двигаться свободно и дышать во время работы. Не поэтому ли мне приходится томиться в стороне у шкафа? Ждать, что меня обнаружит какой-нибудь проницательный покупатель, разглядев за штабелями коробок, среди которых я скрываюсь?