Рут Рейчл - Чеснок и сапфиры

Вам понадобятся:

200 г несоленого масла комнатной температуры;

1 стакан сахара;

3 больших яйца;

2 стакана муки;

1 чайная ложка пищевой соды;

2 чайные ложки пекарского порошка;

1 чайная ложка соли;

200 г сметаны;

2 столовые ложки ванильной эссенции.

Предварительно нагрейте духовку до 180 °C. Форму для выпекания смажьте маслом и посыпьте мукой.

Разотрите масло с сахаром, пока не получится легкая и пышная масса. Добавьте яйца по одному, каждый раз тщательно перемешивая.

Положите в муку пищевую соду, пекарский порошок и соль. Соедините это с масляной смесью. Хорошенько перемешайте. Добавьте сметану, хорошо промешайте, влейте ванильную эссенцию. Тесто должно быть густым.

Вылейте тесто в подготовленную форму и выпекайте 40–45 минут, готовый пирог должен быть золотистого цвета. Выньте форму, поставьте на металлическую решетку. Охлаждайте в течение пяти минут. Затем выньте пирог из формы и оставьте на решетке, пока не остынет.

Пирог рассчитан на 10 порций.

Когда на следующее утро я проснулась, Ники лежал подле меня, свернувшись клубком, точно котенок. Я смотрела, как он спит, ощущала запах ванили и сахара, впитавшийся в его волосы. Когда он открыл глаза, мы еще полежали некоторое время и шепотом рассказали друг другу о планах на день.

— Может, пойдем в «Радужную комнату»? — спросил он.

Мы ходили туда отмечать день рождения Майкла, и Ники влюбился в этот ресторан. Несколько месяцев он просил меня снова туда пойти, но я сопротивлялась — предосудительно маленьким детям находиться в столь модных ресторанах, — но сейчас смирилась. Один поздний завтрак не превратит моего ребенка в маленького гастрономического сноба.

На шестьдесят пятом этаже лифт отворил двери и выплюнул нас в холл, сверкавший черными и белыми огнями. Ники поскакал вперед меня в обеденный зал и вприпрыжку вернулся, громко крича:

— Мамочка, подожди, пока не увидишь это!

Он схватил меня за руку, словно он сам придумал великолепный зал в стиле арт деко на последнем этаже Рокфеллеровского центра.

— Посмотри, — сказал он, размахивая руками, — вот это вид!

Он подвел меня к окну, и мы смотрели на остров и видели его весь, вместе с Эмпайр-Стейт-билдинг и рекой за ним.

— Отсюда, мне кажется, можно увидеть и Научный центр в Нью-Джерси, — сказал он. — А теперь посмотри на это.

Он потащил меня к буфету. Он был установлен посредине комнаты.

— Еда двигается, — сказал Ники. — Если встать здесь, то все, что ты захочешь, само к тебе придет. Разве не замечательно?

Ну разве не глупо устанавливать еду на вращающийся подиум посреди зала? Только не с точки зрения восьмилетнего человека. Мой сын стоял, пока буфет не совершил пять поворотов, выбирая то, что ему больше всего нравилось. Устрицы и креветки были не для него, другое дело — немыслимые омлеты, затем он мечтательно засмотрелся на мясо: ножи нарезали на куски говядину и индейку. Уничтожив сандей с горячим фаджем, [87] Сандей — подогретое шоколадное пирожное, а фадж — горячее ванильное мороженое с шоколадным соусом. он положил в тарелку столько пирожков и печенья, что я была вынуждена вмешаться. Он сунул ладошку в мою руку и поднял на меня глаза:

— Я так рад, что пришел сюда, — сказал он.

Официанты умиленно улыбались, глядя на нас, а нам показалось, что мы — короли в зачарованном замке.

— Хочешь ходить сюда каждый день? — спросила я сына.

— Нет, мамочка, — ответил он. — Иначе я все испорчу. Сюда нужно ходить по особым дням.

Я улыбнулась, довольная, что он понял настоящее назначение ресторана, такого как «Радужная комната». Но Ники прибавил:

— Знаешь, чего мне хочется?

Его серьезные карие глаза уставились на меня.

— Я не хочу, чтобы ты ходила по ресторанам. Хочу, чтобы мы ужинали дома вместе каждый вечер.

Я и раньше слышала от него такие речи. Но сейчас это прозвучало как-то особенно.

Стать Эмили было просто. Начала я, разумеется, с посещения Ширли.

— Как там Кэрол? — спросила она.

— Она здесь еще не была? — спросила я.

Лицо Ширли приняло горькое выражение. Оно не изменилось, когда я прибавила:

— Думаю, она не хочет, чтобы кто-то из нас увидел ее лысую голову.

— Но ведь это моя работа! — воскликнула Ширли. — Это то, что я делаю.

Она была так обижена, что просто запустила руку в лежавшую на прилавке мягкую груду и вытащила короткий черный парик и подала его мне. Он сразу пришелся мне впору, и я поняла: раньше она со мной играла, устраивала развлечение, отыскивая для меня нужный парик.