Кингсли Эмис: Зеленый человек

Уже несколько раз помянув сердитых молодых людей, я чувствую, что слишком широко раздвигаю границы уже устоявшегося термина, который относится к довольно четко очерченному литературному явлению. Необходимо уточнение: сердитость, проявляемая с большей или меньшей энергией, характерна для каждого нового поколения, здесь действует хрестоматийное гегелевское «отрицание отрицания», а вот «рассерженные молодые люди» (Angry young men) — это конкретная группа, а точнее, ряд именно британских авторов, появившихся после десятилетия «пустоты», образовавшейся в искусстве из-за второй мировой войны. В число «рассерженных» входил Кингсли Эмис, Джон Осборн, известный прежде всего по пьесе «Оглянись во гневе» (1957 г.), Джон Брейн, роман которого «Комната наверху» (или, в другом переводе, «Путь наверх») весьма популяризировался в Советском Союзе — в связи с вышеупомянутой «критикой буржуазной действительности», Джон Уэйн, чей роман «Спеши вниз» (1953 г.) тоже отражает мироощущение «рассерженных», Колин Уилсон с его антигероем Джимми Портером (роман «Аутсайдер», 1956 г.); это объединение нескольких писателей под одним названием носит довольно условный характер, поскольку они не оформляли своего творческого единства разными документами и совместными акциями; английские источники включают в круг «рассерженных» Алана Силлитоу, Айрис Мердок и других. События в их произведениях вращаются вокруг одинокого героя, точнее, антигероя, он без корней, «со стороны» (к примеру, тот же «счастливчик Джим»), действие происходит в провинции, в английской глубинке, герой конфликтует с начальством, с окружением — людьми консервативными, пошлыми обывателями, его поза — сардоническая усмешка, нежелание смешиваться с местными, им презираемыми «сливками». И еще существенная деталь: деятельность «рассерженных» ограничивается пятидесятыми годами, позднее вышеперечисленные писатели отошли от указанного героя и темы. Сегодня движение «рассерженных» воспринимается иначе, чем современниками-пятидесятниками, возникает желание произвести «переоценку» их литературного наследия, но это не входит в задачу автора данного очерка, поэтому ограничусь личным, в общем-то субъективным высказыванием по поводу нашего уважаемого Кингсли Эмиса: хорошо, что он перестал быть «рассерженным», и настроением его творчества стало не единичное чувство, а все многообразие чувств, присущих человеку.

«Жесток гнев, неукротима ярость» — это из Библии; «на сердитых воду возят» — это из простонародных речений (это в связи с осборновским «Оглянись во гневе»); писатель должен садиться за письменный стол со спокойной душой и спокойными мыслями — это рекомендация Чехова. В том, что Кингсли Эмис политически поправел, английские источники вторят советской «Литературной энциклопедии», но только не делая при этом оценки с классовых позиций, а просто констатируя факт. Повторяю, мне кажется куда более важным не политическая, а литературная переориентация Кингсли Эмиса, отказ от героя и темы ради героев и тем. В одном из выступлений по радио (в 1979 году) Эмис высказывает ту мысль, к которой пришел он сам и к которой должен прийти рано или поздно любой человек, желающий писать художественную литературу, а не «откликаться» на те или иные события или состояния в обществе: «Пусть это прозвучит банально, но, по мере того как проходят годы, писательство становится для меня все больше и больше литературным упражнением; составление словесных рисунков стало намного важнее, чем высказывание своих наблюдений о жизни, куда более важным занятием, чем попытки изменить общество».

Помимо чисто художественных произведений, Эмис написал кучу «беллетристики», как он это называет: «Социализм и интеллектуалы», «Редьярд Киплинг и его мир», «Загадка Джейн Остин», обзор научной фантастики «Новый атлас преисподней» и многое другое, в том числе исследование об алкогольных напитках и «культуре пития» (вот откуда такое удивительное знание «темы» при работе над портретом трактирщика Мориса!); он редактировал оксфордское издание английской поэзии, избранную фантастику в пяти томах и даже песенник («Песни Великобритании»)!

В 1989 году я отправился в Англию — в потоке советских граждан, которых подхватил и понес на Запад через проломы в границах и «занавесах» ветер перемен, он же вихрь иллюзий. Работа что-то не «подворачивалась», в эмигрантском издательстве мою рукопись вежливо отклонили — за аполитичность и отсутствие злободневности, как я полагаю, хозяева лондонской квартиры — молодая пара, не отягощенная интеллектуальными исканиями, рано уходила на работу, чтобы как можно быстрее сделать карьеру и заработать как можно больше денег, оставляя меня в одиночку убивать время (опять!) у телевизора; совпадение: «зеленый» вновь «явился» мне — с экрана, из только что созданного на Би-би-си телефильма: он бродил ночами под стенами трактира и вдоль кладбищенской ограды, дожидаясь, когда злая воля его хозяина повелит ему пустить в ход свою немую, грубую силу… Не верю в мистику, которая якобы присутствует где-то рядом с нами, под знамя которой шарлатаны собирают легковерных невежд, но верю в мистику художественного образа и в мистическую силу художественного слова; когда «зеленый человек» выбрасывает вперед руку и наносит удар, который отбрасывает и валит на землю, тебя вытряхивает из обыденности и мыслям дается ход, бывает, что самый неожиданный: оглянись, и лучше не во гневе, всмотрись — в себя, в окружающих, в историю своего дома, в судьбы авторов и книг; мыслям дан ход и помыслам движение: или пригнись и замолчи, или постарайся нагнать упущенное — стихами, романами, беллетристикой, переводами, любовью, жизнью и, может быть, даже успехом.