Юсуф ас-Сибаи: Добрейшие люди

Ибрахим принялся за еду. Он вонзил свои длинные черные зубы в лепешку с такой силой, что раздался сильный хруст.

— Во имя аллаха… Мастер!

Ел он, не поднимая головы, откусывая большие куски.

— Пожалуйста…

— Вы хотите пиявок?

— За сорок…

— Я говорил — за пятьдесят…

— За сорок…

— Пусть будет сорок пять. Ей-богу, это только для вас.

— Я сказал — сорок.

— Английских?

— Половину на половину… Я сейчас приготовлю. Вы готовы?

Этот спор, несомненно, нуждается в пояснении.

Происходил он между Ибрахимом и мастером Джадом — хозяином парикмахерской и красильни, занимавшимся также и врачеванием.

Уже в течение нескольких дней Ибрахима мучила сильная головная боль: шейх Мухаммед посоветовала обратиться к тому самому шейху, который вложил ей под кожу горошину. Однако Ибрахим отказался, когда увидел колено шейха Мухаммеда. Мастера Джада жители квартала считали искусным врачом, и только жадность Ибрахима удерживала его от обращения за помощью.

Однако после того как все попытки помочь ему оказались бесплодными, усиливавшаяся головная боль и страх перед горошиной заставили Ибрахима обратиться к мастеру Джаду. Тот посоветовал ставить пиявки. Он сообщил, что у него есть две такие пиявки, которые по своей силе превосходят кобру. Стали договариваться о цене, и мастер Джад потребовал за них шестьдесят сигарет, а Ибрахим давал сорок. Не договорившись, Ибрахим решил и дальше терпеть головную боль, а мастер Джад предложил отложить все до утра.

Наутро мастер Джад пришел и поставил ему пиявки. Даже с пиявками на шее Ибрахим продолжал свои дела: беспрерывно принимал клиентов и посредников, подсчитывал окурки и сортировал их.

День закончился, и деятельность Ибрахима понемногу начала стихать… Он остался в одиночестве, если не считать юноши по прозвищу «Дакдак» [10] Дакдак — шпион, наушник. , который в течение дня собирал сведения о ходе работы.

Ежедневно Ибрахим подсчитывал прибыль, а Дакдак ходил менять мелочь на крупные купюры. Их было удобнее укладывать в пояс. Прятал свои деньги Ибрахим в мечети — только за тем он туда и приходил. Жители квартала потому и называли его безбожником-еретиком.

Вот окончилась вечерняя молитва. Начали закрываться лавки. Квартал затих, Ибрахим скрючился и закрыл глаза. «Божьи люди» улеглись в постели, кроме одного, стучавшего по земле своим деревянным мечом, выкрикивая: «Объединяйтесь!» Это был шейх Ахмад, возвращающийся из очередного похода…

Такова была жизнь Ибрахима Акба пятнадцать лет назад. Я не думаю, что стоит описывать ее печали и радости день за днем. Я мысленно перешагну через десять лет — большой срок в жизни человека.

Мы не будем пытаться разыскивать Ибрахима Акба в квартале аль-Мида. Место его теперь пусто. И никто из жителей аль-Мида не знает о нем ничего, он исчез из поля зрения. Только верный Дакдак продолжал следовать за ним.

Теперь мы находим Ибрахима в его кабинете в Насырийе. Внешний облик его стал совсем иным. Черную ермолку заменила бело-красная чалма. На нем великолепный шелковый кафтан и джубба [11] Джубба — национальная арабская одежда с широкими рукавами. типа халата. из дорогого сукна. Он богат и счастлив.

С начала войны Ибрахим Акб не живет в квартале аль-Мида. Деньги, которые он прятал в поясе, были оттуда извлечены и пущены в оборот, а дела его значительно расширились. Теперь он принялся за мусорные ящики, находящиеся на территории английских казарм. В эти большие мусорные ящики выбрасывали остатки пищи. Это был благословенный мусор — благодаря ему появились денежные банкноты во все возрастающем количестве.

Так Ибрахим превратился из собирателя окурков в сборщика утиля. Его не волновало то, что его профессия весьма дурно пахнет: она приносила ему обильный доход и содействовала быстрому росту его капиталов.

Дакдак-эфенди вошел в кабинет к Ибрахиму Акбу, чтобы произвести расчет за день. Он начал подробно излагать ход операций, а Ибрахим внимательно его слушал.

Дакдак кончил и умолк. Его охватило смущение, он что-то пытался сказать своему хозяину, но побоялся.

Ибрахим спросил его:

— Что с тобой?

— Ничего. Я только хотел бы заметить…

— Что именно?

Дакдак помедлил немного, а потом набрался смелости и произнес:

— Неплохо было бы, если бы ты появился в обществе и сделал это так, чтобы люди о тебе заговорили.

Ибрахим удивленно поднял брови и спросил:

— Но как это сделать?