Вадим Чекунов - Пластиглаз

Я всё приготовил для рабочего дня. Разделочная плаха очищена от соли. Прилавок в зале протёрт, лотки тоже. Огромная электромясорубка собрана. Чем-то она смахивает на пулемёт «максим». Кожух, щиток, куча насадок и лезвий. Детали мясорубки на ночь я тщательно промываю и протираю насухо. Укладываю в алюминиевый поддон. Накрываю марлей. Утром собираю агрегат, каждый раз - всё ловчее.

Из подвального склада поднимаю наверх отмеченные Рашидом еще с вечера свиные полутуши. Это несложно – главное, правильно погрузить их на электроподъёмник. Потом надо вдавить до упора большую кнопку на пульте подъёмника и наблюдать, как платформа едет вверх, закрывая собой квадратный проём в потолке.

В общем-то, этим должен заниматься грузчик Витя-Зверь, но я – практикант, и это поручено теперь мне.

Рашид обещал научить меня рубить мясо.

Я взвешиваю в руке топор. Рукоять массивная, толстая. Захватанная и отшлифованная. Лезвие широкое, формой похожее на сарафан. Тёмное у обуха и светлее к кромке.

Делаю несколько взмахов. Решаю потренироваться на плахе, но она только что выскоблена мной - ровная, светлая. Жалко кромсать.

Ладно. Подожду.

Поднимаюсь по ступенькам. Из полуподвальной разделочной выхожу во двор магазина. Закуриваю и присаживаюсь на шаткий ящик. Здание магазина угловое, буквой «Г». Двор длинный и узкий. Раннее утро. Солнце еще за крышей высокого дома.

Возле директорской «волги» замечаю Степан Николаича. Местный лодырь, бездельник («пиздельник», как называет его водила Лауреат) и бабник.

Степан Николаич поворачивает свою круглую голову и внимательно разглядывает меня. Приветливо щерится. Узнал, паскудник, но не признал ещё за своего. Такой уж он тип – дружит только с мясниками и Ангелиной из винного. Корыстная тварь.

Мяукнув, Степан Николаич ловко запрыгивает на капот «волги». Укладывается, подобрав лапы, но тут же вскидывает голову и принимается следить за скачущими по кромке бетонного забора воробьями.

От нечего делать достаю из коробка спичку и принимаюсь тыкать в кнопочки своих «Сейко». Первая вещь, купленная на заработанные деньги. Плоские, серебристые, часы пискляво играют кучу мелодий, показывают календарь и на них можно считать, как на калькуляторе.

После практики я собираюсь купить велосипед, «Украину». Единственный, что подходит мне по росту. Хороший велик, с большими колёсами. Не чета складной «Каме». Деньги на него я уже отложил. Спрятал в одном из томов «Всемирной литературы», в Маяковского.

Отец моих успехов в торговле не одобряет. Да и мать тоже. Они хотят, чтобы я поступал в МГУ. На истфак, или филологический. Но до этого – ещё год. Чему я буду там учиться? Даты зубрить, или книжки читать?

Это я и так умею.

А вот мясо рубить, или фуру с маслом, на равных с Ромкой и Славой, за десять минут разгрузить... Это мне интереснее. Здесь для меня - новый мир и взрослая жизнь. Стипуха у студента - жалкие сорок рублей, если без троек. Два-три дня работы для меня тут. И это помимо зарплаты.

Я, не считая Степана Николаича, самый младший в магазине. Хотя, по человечьим меркам, Степан Николаич тоже, наверное, старше меня. Но он – котяра, а я – почти десятиклассник. Третью неделю на практике. Весь девятый бывал тут раз в неделю, после двух уроков теории в учебном комбинате. И вот теперь месяц настоящей работы. Я езжу до Безбожного переулка на троллейбусе, от «Щербаковской». В киоске у метро «Проспект Мира» покупаю явскую «Яву». Закуриваю, не стесняясь прохожих, и иду пешком вдоль трамвайных путей. Вообще-то, «Ява» в киоске обычно только «дукатская». Но киоскер меня знает - нас познакомил Рашид. Поэтому я никогда не доплачиваю пятнашку, а беру у дяди Сани из-под полы по обычной цене – за сорок. С рубля, который мне оставляет на столе мама, остаётся еще шестьдесят копеек. К вечеру к ним прибавляется червонец, а то и четвертной.

Фиолетовая купюра с профилем Лысого – самая уважаемая мной. Солидная, для настоящих мужиков. Если у меня два червонца и синяя пятёрка – я всегда меняю их на один четвертной. От смеси красного и синего и получается строгий и благородный фиолетовый. Бежевые рубли и зелёные трёхи – мелочь и шелуха, как берёзовые серёжки и листья. Для алкашей. Пятифаны – если новые – для инженеров. Червонцы – в магазин и на рынок ходить. Четвертаки – конечно, для ресторана. Правда, я ещё ни разу в ресторан не ходил, без родителей. Но обязательно пойду, как только закончу практику. С Наташкой.

Когда я переводился в девятый в школу на Банном, завуч объяснила, что на УПК у них две специальности. Слесарь и продавец продтоваров. Слесаря практику проходят на ЗИЛе, чем школа по праву гордится. Опытные мастера-наставники, дружный рабочий коллектив. Завуча звали Эсфирь Львовна. Она действительно чем-то походила на свою библейскую тёзку, с картины в Третьяковке. Как-то с трудом верилось, что Эсфирь может гордиться такой хуйней, как практика на сраном заводе. «Руки в масле, жопа в мыле – мы работаем на ЗИЛе». Неужели она не слыхала... Впрочем, Эсфирь на то и Эсфирь...