Кэтрин Райан Хайд - Любовь в настоящем времени

И вот я отправилась в суд. Леонарда я оставила у Дока. Он уж много времени провел у Дока. Вроде Леонарду было там по душе. Еще бы. Все так и плясали под его дудочку. За исключением одного попугая.

Я села в автобус.

К черту суд, думаю, направлюсь-ка я прямехонько в Орегон. Так мне и надо было сделать, теперь-то ясно. Задним умом мы все крепки.

Правда, я попросила судью дать мне тридцать дней отсрочки, чтобы я смогла заработать нужную сумму. Денежки бы мне пригодились, это точно. Только не на штраф. Мы с Леонардом купили бы билеты на автобус — и поминай как звали. Судья пристал насчет моего удостоверения личности. Я говорю: оно у матери, она уехала из города, а как с ней сейчас связаться, понятия не имею. Но когда я буду вносить штраф, я ему удостоверение предъявлю.

Я уж знаю, какие они, эти полицейские да судьи. Хрен редьки не слаще. Захотят, скажут: фиг тебе, не пойдет. А захотят, кивнут: мол, черт с тобой, убирайся. И мой кивнул и говорит: у тебя тридцать дней, чтобы все уладить.

Я направилась к автобусной остановке. Лил дождь. Рядом с остановкой была припаркована большая черная машина американского производства. Прямо в землю вросла. Даже не знаю, что это она так бросилась мне в глаза. И та ли это была машина?

«Не пугайся, — говорю я себе. — Не забивай себе голову ерундой».

Я забрала Леонарда от Дока, и мы отправились домой, и я уложила его в кровать, и принялась расчесывать ему волосы, и напевать, и рассказывать, как замечательно мы заживем на новом месте.

— А где это будет? — спрашивает.

Я и сама не знала, так, наплела что-то, как будет весело и хорошо. И я пела песенку и все расчесывала ему волосы, пока он не заснул.

Следующим днем на заработки мне идти было не надо. Ничего, кроме обычной помощи по хозяйству миссис Моралес. Но где-то около шести она отправила нас в аптеку за лекарством по рецепту. Думаю, пусть Леонард прогуляется. Не повредит.

Вечер был прекрасный. Дождь перестал, и воздух был свежий-свежий. И тут у нас за спиной тормозит машина. Большой черный автомобиль американского производства. Я глянула через плечо. Водителя я не рассмотрела, а вот окно со стороны пассажира было опущено, и меня в упор разглядывал мужчина. Я сразу его узнала. Каждый день, выходя из дома, где бы мы ни жили, считая с моего тринадцатилетия, я оглядывалась по сторонам, не притаился ли где этот человек.

И вот он передо мной собственной персоной.

Я схватила Леонарда за руку. Никогда раньше не цеплялась за него с такой силой. Меня будто выпотрошили и льдом набили. И такое странное ощущение меня охватило: захотелось писать, только я знала, что если начну, то не смогу остановиться. Ну, до этого, слава богу, не дошло.

— Живее, Леонард, — говорю.

А он отвечает:

— Ой. Руке больно.

Я отволокла его к Доку и с порога оглянулась. Машина проследовала за нами и остановилась напротив дома. Я знала: они меня дождутся.

Док так и уставился на меня.

— Перл, — говорит, — что стряслось? Что с тобой?

А я-то думала, что могу сохранять хладнокровие в любой ситуации…

— Слушай, — говорю, — не знаю, сколько Леонард пробудет у тебя на этот раз. Дело не терпит отлагательства. Договорились?

И я опускаюсь на колени, и обнимаю Леонарда, и прижимаю к себе. Крепкокрепко.

— Ой, — говорит Леонард. — А ты скоро?

Чтобы не напугать его, выхожу не оборачиваясь. Не надо ему видеть мое лицо.

Криворотый меня поджидал. Глаз с меня не спускал, когда я выходила от Дока. Да и в окно небось подглядывал.

«Надо бежать», — подумала я. Только ноги у меня подкашивались, и никуда бы я от них не делась.

— В машину сама сядешь? — спрашивает.

Я подумала о гордости и об обещании, которое дала самой себе. Подошла к машине и села на заднее сиденье.

Мы едем уже довольно долго. Сперва мне казалось, он везет меня в тюрьму. Теперь я так не думаю. Уже темнеет, а мы мчимся и мчимся. Похоже, в южном направлении. Может, в Лос-Анджелесский централ? Хотя вряд ли. Скорее всего, тормознем где-нибудь на шоссе.

А пока несемся в никуда. Мрак. Дорога ведет все выше и выше. Горы, что ли? Никогда не была в горах.

Никто пока не произнес ни слова.

Криворотый оборачивается и смотрит на меня. И руку свесил со спинки сиденья. У самого лицо каменное. Это, наверное, специально для меня.

В глазах у криворотого плещется ненависть.

Странная штука происходит со мной под его взглядом. Наверное, есть какое-то объяснение этому, только мне кажется, что я словно покинула свое тело. Я по-прежнему все вижу, но с необычной точки. Откуда-то из-за плеча.