Роберт Гринвуд: Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

Он сунул ключ в замок и вошел в холл. Часы приветствовали его боем — ровно половина второго. «Секунда в секунду», — весело подумал он и проследовал на кухню, переступив ее порог как раз в ту минуту, когда миссис Бантинг вынимала жаркое из духового шкафа.

— Ни с места! — скомандовал мистер Бантинг и поцеловал жену сначала, в одну щеку, потом в другую, а она, застигнутая врасплох, держа сотейник в обеих руках, только и могла выговорить: — Вот глупый, ведь костюм вымажешь!

— Помочь тебе?

— Нет, Джули все сделает.

— Да не может быть! — иронически воскликнул мистер Бантинг и, войдя в столовую, совершил непростительный по своему плебейскому тону проступок, всякий раз возмущавший членов его семьи: он снял с шеи крахмальный воротничок и надел его на бронзовую Психею, стоявшую на буфете.

— Папа! — взмолилась Джули, появляясь в столовой с горной горячих тарелок.

— Надо же его когда-нибудь снять? — Теперь так никто не делает, — сказала Джули, семнадцатилетняя девица, воспитывавшаяся в школе мисс Морган-Делл, где ей главным образом прививали правила хорошего тона.

— Долой воротничок! — твердо заявил мистер Бантинг. — Это первое, что я делаю, когда прихожу домой. Символический акт!

Сыновья сидели в гостиной; мистер Бантинг вошел туда, и его сразу охватило чувство — нередкое за последнее время, — что перед ним находятся двое незнакомых юношей. В таких случаях он часто прикрывал смущение деланной шутливостью, но с некоторых пор ему начало казаться, что сыновья считают его шутки глуповатыми. Они взрослели и непостижимой быстротой, взрослели и уходили от него все дальше и дальше, замыкаясь в себе. Иной раз мистер Бантинг даже робел в их присутствии. Особенно в присутствии старшего сына, Эрнеста. Двадцать один год, высокий, серьезный, и как будто ничего отцовского в нем — вот он сидит за роялем и листает ноты!

Но все же мистер Бантинг спросил довольно бодрым голосом:

— Что это у тебя, Эрнест?

— Это я только что купил, —сказал Эрнест. — Этюды Шопена.

— Этюды?

— Да. Хочешь послушать?

— Нет! Нет, спасибо, —поторопился ответить мистер Бантинг. — Пора обедать. — Про себя же оп подумал: «Этюды! Еще чего не придумает ли!» Одно время Эрнест играл только фуги — фуги Баха. Мистер Бантинг наслушался их до отказа.

Он посмотрел на Криса, который сидел на кушетке, уткнувшись носом в книгу. Крис был моложе и не такой солидный, как Эрнест, поэтому мистер Бантинг шутливо хлопнул его по плечу.

— Что ты читаешь, Крис?

— «Авиамоторы, их проектирование и эксплуатация», — ответил Крис.

— Авиамоторы! — недоумевающе повторил мистер Бантинг. — Что тебе вздумалось читать про авиамоторы?

— А это очень интересно, тут и аэродинамики немножко есть.

— Какой тебе смысл изучать аэродинамо? — вопросил мистер Бантинг отечески-поучительным тоном. — Работаешь ты в банке. Читал бы лучше книги по банковскому делу. Арифметика... золотой стандарт — вот что тебе надо знать.

— Нн-у, — брезгливо сказал Крис. — Терпеть не могу эту материю.

— И напрасно, — мистер Бантинг становился явно дидактичным. — Это твоя профессия, значит, надо совершенствоваться в ней. Не мешает подумать и о будущем. Перед тобой открываются такие возможности, Крис. Господи боже, да я в твоем возрасте...

Крис поднял голову от книги. Его прервали на самом интересном месте, но добродушие все-таки не изменило ему.

— Да ну, брось, папа, — кротко сказал он.

И мистер Бантинг решил отказаться от роли властного отца, вернее, не сумел выдержать ее. Да, впрочем, такая роль не менее глупа, чем шутливый тон. Крис славный мальчик, но он не видит, где его выгода. Мистер Бантинг смотрел на обоих сыновей, которые были погружены каждый в свое дело и, видимо, не желали вступать в разговор. Двое незнакомцев. Он чувствовал себя непрошеным гостем здесь и, глядя в окно на садовую герань, думал: «Что такое делается с нашей молодежью?» Она не испытывает никакой радости от того, что должно бы ее радовать. Вот, скажем, Эрнест — молодой человек двадцати одного года, мыслящий, а чем они занят? Склонился над клавишами, тренькает какие-то этюды. Судя по его серьезному лицу, он получает удовольствие лишь от того, что требует величайшей сосредоточенности, огромной работы мозга. А Крис, который читает книги только по технике, и все такие замысловатые, что если его спросить, о чем там написано, он потрет себе нос и ответит: — Видишь ли, папа, тому кто специально этим не занимается, пожалуй, не объяснишь.