Художник смерил ее новым, бесперспективным взглядом: каплевидная морда с поперечной красной отметиной, сверху черная шерсть, снизу черная шерсть. Надувается, красная отметина расходится пополам, обнажая клыки. Собеседница меж тем продолжала:
— Ходят слухи, что она весьма незаурядная особа — ну, по крайней мере так говорит ее шайка, — но это все враки. Скучна и тупа. Двух слов, связать не может.
— Но ее картины, разве вы не за ними сюда пришли?
— Фи, — фыркнула журналистка, — нет, конечно нет, «Современный журнал» занимается вещами увлекательными, историями про художников, стилем жизни и прочим в том же духе. Этакое «Вазари [10] Вазари Джорджо (1511–1574) — итальянский архитектор и художник, а также автор трехтомного труда «Жизнеописания наиболее знаменитых итальянских живописцев, ваятелей и зодчих» (1550,1568), одного из важнейших источников по истории искусства эпохи Возрождения.
с клубничкой», как говорит наш главред.
— Броско.
— Еще бы. — Она поднесла к губам свой бокал, прокатный, как и прочие, отпила немного и, не отнимая его от губ, уставилась на Саймона. — А все-таки, ваша выставка. Что там будет? Фигуративные вещи? Абстракции? Возврат к концептуализму в духе вашего «Мира медведей»?
Прежде чем ответить, Саймон вооружился обычным трехмерным зрением и провел повторный осмотр Ванессы Агридж. Осмотр первым делом выявил, что она очень сильно напудрена, лицо — вовсе не каплевидное, напротив, скорее птичье, заостренное, с глазами, смотрящими как бы вбок, а не перед собой, — словно тестом намазано, хоть сейчас ставь в печь. Затем, прикинув, сколько в ней кубометров, килограммов и объемных процентов спирта, Саймон втянул носом ее запах, включил виртуальный эхолот и изучил форму ее тела, скрытую под мешковатым платьем, запустил один воображаемый зонд в анальное отверстие, другой в левую ноздрю, вывернул ее наизнанку, как чулок, — и за всем этим совершенно забыл, кто она, черт возьми, такая и что она, черт возьми, такое тут говорила, и потому сказал прямо:
— Ну, не абстракции, уж это точно. На мой взгляд, современное состояние абстрактной, сиречь неизобразительной, живописи полностью соответствует определению Леви-Строса, то есть мы теперь имеем «академическую школу, представители которой пытаются на своих полотнах изобразить манеру, в какой стали бы их создавать, если бы, паче чаяния, им в самом деле вздумалось этим заняться».
— Отличная фраза, — сказала Ванесса Агридж, — очень… остроумная. Могу я использовать ее в статье, указав имя автора, разумеется?
— Не забудьте, автор — Леви-Строс, это его мысль, а не моя.
— Разумеется, разумеется… — Птичьи лапки журналистки извлекли из ее недр включенный диктофон, нервно затеребили его. Саймон и бровью не повел. — Стало быть, мы увидим портреты? Или, может быть, натюрморты?…
— Обнаженную натуру. — Он вспомнил, как курил на болоте краденую сигару, материнский пояс, не пояс даже, а целый экватор, пенис отца, короткий, обрезанный…
— С намеком на Бэкона [11] Имеется в виду англичанин Фрэнсис Бэкон, но не философ (1516–1626), а художник (1901–1992), известный переработками классических портретов (например, Веласкесова «Портрета Папы Иннокентия X»), где на лицах героев вместо оригинальных эмоций изображены боль одиночества, нечеловеческие страдания, смертный ужас и т. д. Аналогичную технику применяет и Саймон Дайкс (см. гл. 2). Любопытно при этом следующее. Появление (единственное на весь роман) имени Бэкона в устах Ванессы Агридж кажется неуместным. Писателю, разумеется, хотелось бы упомянуть его именно сейчас, когда в тексте впервые возникают «бэконовские» работы главного героя, сыгравшие впоследствии столь важную роль в его судьбе; однако журналистка не только не могла их видеть, но и слишком поверхностно образованна, чтобы знать о существовании этого далеко не самого знаменитого человека (слово «Фрейд» она выучила, а «Леви-Строс» нет, см. ниже). Ho y Селфа есть изящный предлог: Бэкон был гомосексуалист, а сексуальная ориентация, пожалуй, единственная сфера, в которой сотрудница желтого журнала действительно осведомлена (см. выше).
или, скажем, на Фрейда? — хихикнула она. — Ну, знаете, когда с женщины, фигурально выражаясь, сдирают кожу, выставляют напоказ анатомию, в таком роде…
— Это картины о любви. — Справил нужду, не снимая штанов. А потом снял, и все дело льется на пол. Капает желчными каплями. Лужа на линолеуме. Подпись под картиной в галерее: «Линолеум, моча». Линописюра под названием «Вздох».
Читать дальше