Иэн Макьюэн - Дитя во времени

Распад современного брака служил темой десятков книг, которые он прочитал за последние двадцать лет, фильмов, которые он уже не помнил, пустых сплетен и серьезнейших споров среди заинтересованных друзей. Стивену приходилось сидеть за стаканом виски с непосредственными участниками этого процесса, держать их за руки и выслушивать их излияния или предоставлять им комнаты в своем доме. Однажды, когда ему едва исполнилось двадцать, дело зашло так далеко, что он даже залез в дом к бывшему мужу своей возлюбленной и утащил, вернее, вернул хозяйке стиральную машину – глупейший поступок, призванный доказать его преданность. Ему доводилось просматривать длинные статьи в газетах и журналах; в них говорилось, что брак – умирающий институт, потому что число разводов неуклонно растет, или, наоборот, что брак процветает, потому что супружеские союзы сейчас заключаются чаще, чем прежде; требования людей друг к другу повысились, их надежды на совместную жизнь укрепились. Оказавшись перед лицом крушения собственного брака, Стивен вначале полагал, что после всего прочитанного и услышанного не хуже других разбирается в этом вопросе. Но вместо этого он чувствовал себя так, словно пытался заново сочинить уже написанную книгу. Почва для нее была настолько хорошо подготовлена, удобрена таким количеством мифов и клише, укреплена такой прочной традицией, что шансов увидеть собственный случай в ясном свете у него было не больше, чем у средневекового художника – поразмыслив, изобрести линейную перспективу.

Например, он привык мысленно обращаться к Джулии с длинными и красноречивыми монологами, которые сочинял и отделывал по нескольку месяцев. В основе этих монологов лежала сомнительная идея о существовании истины в последней инстанции, неумолимой, как приговор, ясность и сила которого настолько убедительны, что Джулия – случись ей только услышать эти доводы – непременно признала бы свою неправоту. Должно быть, Стивен перенял подобный ход мыслей от других пострадавших, чьи жалобы ему неоднократно приходилось выслушивать. В любых других обстоятельствах он охотно соглашался с тем, что взгляды людей зависят от их натуры, воспитания, стремлений и риторические приемы не в силах ничего изменить.

Равным образом к услугам Стивена были готовые роли, которые он примерял на себя и Джулию, в большинстве своем противоречивые, взаимоисключающие. Например, иногда Стивен думал, что главная проблема Джулии заключалась в слабости – ей просто не хватило силы характера, для того чтобы пережить вместе с ним трудное время. Тогда получалось, что ее уход был даже к лучшему. Она подверглась испытанию и не выдержала его. Но этого ему было мало, Стивен хотел сказать Джулии о ее слабости, более того, он хотел, чтобы она увидела себя его глазами. В противном случае Джулия будет продолжать вести себя так, будто это она была сильной. Но бывали минуты, когда Стивен падал духом и видел себя в роли невинной жертвы, – в этом случае он старался избегать слова «слабость». Тогда он с горечью думал о своей жизни, которая сошла на нет, в то время как жизнь Джулии сохраняла непробиваемую самодостаточность. Это все потому, что она использовала, обокрала его. Он каждый день выходил на поиски их дочери, пока она сидела дома. Когда же его попытки кончились неудачей, Джулия обвинила его во всем и уехала, затвердив подобающий случаю траурный мотив. Подобающий случаю! Кто она такая, чтобы решать, что подобает их случаю? Если бы Стивену удалось найти Кейт, тогда его методы были бы вне сомнения, хотя Джулия наверняка сумела бы и это поставить себе в заслугу. Именно мое бездействие, звучал в голове у Стивена ее голос, подстегивало твои усилия.

От этих рассуждений было рукой подать до другой хорошо разработанной темы, до обвинений в злом умысле. Джулия давно уже хотела порвать с ним и, не решаясь на это из трусости, лишь ждала подходящего предлога. Она воспользовалась исчезновением Кейт, чтобы исчезнуть самой. Или еще более изощренно: Джулия задумала избавиться от Стивена с самого начала, и теперь Кейт тайно живет вместе с ней, а похищение в супермаркете было тщательно и цинично спланировано, возможно при помощи какого-нибудь ее старого любовника. Или нового. Хотя Стивен ни во что подобное не верил, мысли такого рода возбуждали в нем жалость к себе и доставляли своего рода мазохистское удовольствие, а вызванный ими гнев был необходим, чтобы погрузиться в произнесение одной из его готовых речей, одного из окончательных приговоров, который, как внезапно становилось ясно, нуждался в доработке, в еще более сильных словах, в еще более жестких определениях.