Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Напиток богов

— А в постели он тоже трещит, не умолкая?

— А скажи, стены в этом помещении давно красили?

— Ну ладно, ладно, извини. Это не моё дело. Не знаю, как вырвалось…Мир? Вот и славно. Слушай, не подкинешь меня до Обводного? Тут недалеко, я много места не займу.

— Не получится, — мягко улыбнулась Вероника, — на переднем сидении у меня сидит Виталик. А на заднем — все его гаджеты.

Константин Петрович покосился на полиэтиленовый пакет, стоявший у ног Вероники, и замолчал. Вероника вновь углубилась в книгу.

Через несколько минут (Вероника продолжала читать, Цианид, стоя возле Наташиной конторки, перебирал какие-то счета) в приёмную, как счастливый спаниель, вернувшийся с прогулки с новой игрушкой в зубах, ворвался Виталик. Глаза его сияли, волосы стояли дыбом, очки блестели и улыбался он не своей обычной кривой полуухмылкой, какую Константин Петрович регулярно лицезрел на летучках, а по-настоящему радостно и, можно сказать, до ушей.

Увидев Веронику, он заулыбался пуще прежнего, вытащил из-за спины букет («Потратил на него половину зарплаты» — тут же сосчитал в уме коммерческий директор) и сделал несколько шагов по направлению к дивану. И только тут заметил, что они в приёмной не одни.

— Ой, я же ведомость зарплатную на столе у Даниила Юрьевича оставил! — пронзительно вскрикнул Константин Петрович и опрометью бросился к кабинету шефа. Капризная заговорённая дверь распахнулась перед ним сама. И сама же захлопнулась, пропустив его внутрь.

Убедившись в том, что зловредный Цианид удалился, Виталик сделал ещё несколько шагов вперёд и неуклюже положил букет на журнальный столик перед Вероникой.

— И как это прикажешь понимать? Ты что-то натворил? — поинтересовалась она и отложила книгу.

— Просто… Это тебе, — глядя чуть вбок, произнёс Техник. — Потому что сегодня утром я был как дурак.

— Да? Тогда я сегодня утром была — как два дурака, — резюмировала Вероника и достала из пакета плоскую сумку с изображением двух пляшущих человечков. — Заказывала к твоему дню рождения, но груз долго стоял на таможне. Так что на тебе просто так, в довесок.

— Теренс и Филипп!!! Сумка с Теренсом и Филиппом!!! — завопил Виталик.

— Привезли с опозданием в полторы недели. Носи свой Саус-Парк, только, пожалуйста, больше так не кричи, даже от радости.

— Больше не буду кричать! — приплясывая в обнимку с сумкой, пообещал Техник. — Просто рядом с тобой я схожу с ума.

— Я тоже. Но давай всё-таки будем сходить с ума более благоразумно.

Алиса — это дуновение чумы с аравийским ураганом в придачу. Алиса — самый новый фильм Альмадовара. Алиса — страстный латиноамериканский танец. Румба или пасадобль — Денис видел его мельком, и не запомнил названия. Черноволосые женщины с решительными лицами, с плотно сжатыми губами, накрашенными алой помадой, наступают, притопывая каблуками, щёлкая кастаньетами. Окружают, прожигают взглядом. Разрывают силой своих чувств, не прикасаются, просто глядят навылет, на разрыв, наотмашь. Закутаться в плед, в шарф, в одеяло, в плащ-палатку, убежать в горы, под воду с капитаном Немо, на северный полюс, на южный, в леса Амазонки. Спать на камнях, на горячем песке, на выскобленной добела палубе, на глиняном полу. Мёрзнуть, голодать, испытывать жажду. Сражаться и погибать. Загореть до черноты, поседеть до белизны, потерять всех друзей и найти несметный клад. И отдать этот клад, не раздумывая, кому угодно — лишь бы быть подальше от сестрицы Алисы.

Зачем он только пригласил её сюда, в дедушкину квартиру? Здесь всё ей не так: почему газовая горелка в ванной комнате? Где джакузи? Как, неужели занавески надо задёргивать руками? А кондиционера почему нет? Что это за комбикорм в холодильнике? А почему бы не заказать на дом нормальной еды?

Алиса сидела за журнальным столиком и лениво ловила вилкой каких-то морских гадов. Денис устроился на диване и пытался читать. Но фразы путались, буквы плясали перед глазами, мысль ускользала — а ведь это была важная мысль, нельзя было читать дальше, не усвоив её.

— Не понимаю я тебя, Дениска, и не пойму никогда! — отодвигая тарелку, объявила Алиса.

Денис не выносил, когда его называли «Дениской» — и сестра это отлично знала. Она вообще знала много забавных способов вывести его из себя. В детстве каждый разговор заканчивался тем, что Денис грубо обрывал её ядовитое щебетание и уходил прочь, а Алиса громко сетовала на невежу-братца, только и умеющего, что хамить старшим.