Марк Леви - Первая ночь

— У вас есть хоть малейшая идея насчет того, зачем они туда направляются?

— Пока нет, но причины наверняка серьезные, не зря же они преодолели три тысячи километров, проведя одиннадцать часов в полете. Если вылетим завтра утром из Екатеринбурга на «Сикорском», в полдень начнем поиски и обнаружим их.

— Нет, поступим иначе. Они не должны нас заметить, иначе мгновенно скроются. Ищите место вероятной посадки. Расспрашивайте местных жителей — не сами, поручите это районной милиции, возможно, кто-то видел вертолет. Как только что-нибудь узнаете, звоните мне на мобильный в любое время, даже ночью. И соберите штурмовую группу. Если эти болваны укрылись в безлюдном месте, мы сможем действовать без помех.

Мань-Пупу-нёр

Пилот объявил, что мы подлетаем. Мы вернулись на свои места, второй пилот занял кресло в кабине, но Егоров пригласил нас полюбоваться открывающимся видом.

На высоком, сливающемся с горизонтом плато стояли семь каменных исполинов. Природа трудилась над застывшими в неподвижности камнями двести миллионов лет, оставив нам в наследство один из самых впечатляющих геологических памятников планеты. Гиганты поражали не только размерами, но и расположением. Шесть статуй выстроились полукругом напротив седьмого. Белые снеговые шубы словно защищали их от холода. Я повернулся к Егорову: он был явно взволнован.

— Не думал, что когда-нибудь вернусь сюда, — прошептал он. — Сколько воспоминаний!

Вертолет снижался, взвихряя снег на земле.

— На языке манси Мань-Пупу-нёр означает «малая гора идолов», — продолжил Егоров.

В стародавние времена сюда могли приходить только шаманы народа манси. О семи уральских исполинах сложено множество легенд. Одна из них повествует о ссоре между шаманом и шестью явившимися из ада великанами, которые хотели перейти через горы. у Шаман обратил их в камень, но и сам погиб, став пленником седьмого каменного истукана, того, что стоит лицом к шести остальным. Зимой попасть на плато невозможно, во всяком случае без специальной подготовки, разве что по воздуху.

Вертолет сел, пилот выключил двигатель, и кабину заполнил вой ветра.

— Выходим, — скомандовал Егоров, — у нас мало времени.

Его люди отстегнули крепежные ремни и начали распаковывать грузы. В двух первых контейнерах находились шесть трехместных снегоходов, в других — покрытые брезентом упряжки. Когда задний борт откинули, ледяной ветер проник внутрь. Егоров знаком поторопил пас: каждый должен был сделать свою часть работы, чтобы успеть разбить лагерь до наступления ночи.

— Умеете управлять снегоходом? — спросил он.

Я ездил по Лондону на мотоцикле… на заднем сиденье. в качестве пассажира. Полозья и гусеницы наверняка делали машину более устойчивой. Я кивнул. Егоров, видимо., усомнился в моих умениях: когда я начал искать ножной, как у мотоцикла, стартер, он закатил глаза и показал, где находится электрическое пусковое устройство.

— У снегоходов нет ни нейтралки, ни сцепления: если захотите ускориться, не поворачивайте ручку, просто нажмите на рычаг под тормозом. Уверены, что справитесь?

Я снова кивнул и знаком пригласил Кейру «в седло». Пока я ерзал по снегу, привыкая к новому средству передвижения, команда Егорова устанавливала освещение, определяя периметр лагеря. Когда они запустили два электрогенератора, на большей части плато стало светло, как днем. Трое здоровяков несли на спине баллоны с узкими трубками, откуда вырывались струи огня. Будь сейчас война, я решил бы, что это огнеметы, но Егоров называл их «горелками». Егоровские ребятишки прошлись огненными метлами по земле, лед растаял, и они установили в ряд десять больших палаток из серой изотермической ткани. Лагерь приобрел вид лунной базы, но даже в этой непривычной обстановке к Кейре мгновенно вернулись рефлексы археолога. В одной из палаток оборудовали лабораторию, и она принялась налаживать приборы, пока два помощника доставали из упаковок фантастическое по разнообразию оборудование. Мне тоже пришлось поучаствовать, поскольку инструкции были на русском. Я справлялся не слишком хорошо, и Кейра то и дело одергивала меня, когда я совал лопатку к шпателям, но настроения мне это не портило.

В девять вечера Егоров позвал нас ужинать. Мое самолюбие было уязвлено при виде походной кухни; пока я разбирал содержимое десятка небольших коробок, повар обустроил превосходную полевую кухню.

Нам подали горячую еду. Люди Егорова разговаривали между собой, не обращая на нас ни малейшего внимания. Мы ужинали за столом Егорова и пили не пиво, а отличное красное вино. В десять работа возобновилась. Следуя указаниям Кейры, команда из двенадцати человек размечала участок под раскоп. В полночь колокол прозвонил отбой, и все разошлись спать.