Кристиан Крахт - Карта мира (сборник)

Но здесь, здесь, на Андаманских островах, все было таким банальным. Доктор, естественно, опять начал пить, хотя на Банда Нейра он целый год стоически употреблял только чай. И теперь, после всего, в итоге всей этой жизни его больше всего злили именно сушеные фрукты, которые приносил ему тупой официант, когда он просил соленых орешков.

Солнце закатилось, и мгновенно стемнело. Доктор прикурил сигарету, заказал еще рюмку водки и подумал о передаче оружия, которую ему предстоит осуществить послезавтра. Он, пожалуй, просто проигнорирует это дело. С глупыми туземцами ничего не случится, если они еще месяц подождут проржавевших винтовок «303».

Закричала птица. Он подумал об Альберто Моравиа и потом — о Гекторе Баррантесе [129], бесшабашно храбром прыгуне со скал в Акапулько, о его вытянутых вперед темно-коричневых мускулистых руках, когда он пикирует вниз, едва не задевая скалы.

Он мысленно видел, как на фоне ярко-голубого неба вспыхивают желтые плавки, он видел слегка загорелую кожу, видел, как летит Гектор Баррантес. В самом деле летит. Потом он подумал о Порнтхепе, о безмятежных пьяных вечерах вдвоем с ним, на террасе собственного дома, у самого края джунглей. В духе своем он дотронулся рукой до плеча Порнтхепа.

Он заказал еще рюмку водки. Молодой официант покачал головой и исчез на кухне. Со стороны моря потянул бриз, зашелестел листвой мангровых деревьев, и внезапно стая темных птиц пролетела высоко в ночном небе.

Официант вернулся, принес водку и пиалу с солеными орешками. Потом он улыбнулся, без спроса уселся за стол напротив доктора и нарочито медленно положил себе в рот один орешек. Оба очень долго смотрели друг на друга.

Во второй половине дня бассейн становился ярко-синим. Моя спутница спокойно отмеривала в нем дорожки. Дом, который я снял в Бангкоке, чем-то напоминал тот, что в 1962 году был спроектирован художником Дэвидом Хокни [130]в один из спокойных южно-калифорнийских часов, — превосходный пример тропического модерна.

В безоблачное небо поднимались три пальмы. Таиландский старик в белоснежных теннисных шортах, пыхтя, чуть слышно стучал на корте несколькими мячами. На газонах вращались поливальные установки, усталый тук-тук ударяющихся мячей и равномерный шум плавания из бассейна предвещали сонную и приятную вторую половину дня. К сожалению, все сложилось совершенно иначе.

В три часа я смешал два стакана содовой воды с лимонным соком и отнес их в бассейн. Моя спутница вытерла полотенцем безупречно загорелые ноги, улыбнулась, и мы поехали в аэропорт, чтобы встретить писателя Беньямина фон Штукрад-Барре [131], который должен был прибыть сегодня. Самолетом авиакомпании «Балкан Эйр» он летел в Бангкок из Софии, поскольку хотел сэкономить. Машина прибыла без опоздания. Мы поприветствовали писателя и вместе поехали на такси снова в город.

Над головой мы видели трассу дороги на магнитной подвеске, двадцать лет назад построенной одной итальянской фирмой, — первая массовая транспортная система Бангкока. Теперь заказ получила фирма «Сименс», и городская внеуличная электричка будет пущена точно в срок, сказал нам водитель такси, не позднее дня рождения короля — 5 декабря этого года.

Когда мы приехали домой, перед нашей входной дверью стоял белый кадиллак Coupe de Ville моей домовладелицы, с работающим мотором. За рулем сидел ее шофер, Прамет. Он был в белых перчатках. Сама домовладелица сидела в заднем, кремового цвета, купе, оборудованном кондиционером. Как обычно, лицо ее было покрыто густым слоем пастообразной субстанции, защищающей ее кожу от солнца. Брови у нее отливали фиолетовым цветом. Ей было приблизительно лет шестьдесят, и хотя вкус ее казался иногда несколько странным, она, тем не менее, была дамой величественной.

На квартире у нее, как несколько дней назад нам довелось увидеть во время ужина, висела написанная маслом картина размерами, вероятно, два на четыре метра, на которой был изображен ее супруг, пожимающий руку тогдашнему президенту Джорджу Бушу.

Теперь она сидела в кадиллаке перед домом и дожидалась нас. Выяснилось, что за время нашего отсутствия произошло очень скверное дело: канализация в нашем доме по непонятным причинам засорилась и содержимое через унитазы, что называется, «вышло из берегов», последствия чего были ужасны. Такое, поведала нам из своего безопасного бежевого купе госпожа Саенг Хай, в Бангкоке вообще-то иной раз случается. Чаще всего в период муссонных дождей, но и теперь в этом нет ничего необычного, просто нужно отремонтировать, добавила она, привела в действие электрическую ручку окна и больше на нас не смотрела. Лицо ее приняло теперь равнодушное выражение жителей Бангкока, которое иной раз, пожалуй, может означать очень многое, но чаще — вообще ничего.