Жан Эшноз - У рояля

— Знаете, — нерешительно сказал он, — если вы хотите сменить работу, я, кажется, смогу вам помочь.

— Да ну что ты! — притворился удивленным Макс.

— Точно, — сказал Берни, — я наверняка смогу вам что-нибудь подыскать. Вы по-прежнему играете на рояле?

— Как тебе сказать, — ответил Макс, — возникли кое-какие трудности, впрочем, ладно, для начала скажи, что ты будешь заказывать.

— Здесь ведь в основном коктейли, не так ли? — спросил Берни.

— Увы, да, — признался Макс.

— Тогда «радугу», — объявил Берни. — Подождите минутку, я спрошу у своей подруги, что она будет пить.

— Не беспокойся, — заверил Макс. — Я знаю.

Когда на следующий день Берни явился один, Макс протирал стаканы, бросая рассеянные взгляды на двух или трех девушек, сидящих в баре со своими клиентами. Если он чувствовал облегчение от того, что нашелся наконец человек, который его узнал, его все же беспокоило, что он таким образом нарушил предписания Бельяра. Хотя, с другой стороны, он был здесь ни при чем, ведь это Берни его узнал, Берни сам заговорил с ним и теперь Берни по собственному почину снова пришел его повидать. К тому же именно Берни справился насчет работы для Макса. Речь шла об одном его знакомом по имени Жильбер, который только что открыл заведение недалеко от Алезии.

— Шикарное место, — пояснил он и, сделав выразительный жест в сторону девушек, уточнил: — Совсем не то что здесь. Ночной бар, очень респектабельный, очень спокойный, где как раз не хватает пианиста. Ну, что вы на это скажете?

— Вообще-то говоря, не все так просто, — протянул Макс, — хотя, в принципе…

В самом деле, как, в конце концов, могли узнать об этом в Центре? К тому же ведь речь опять-таки шла о работе в баре — что, принимая во внимание прошлую жизнь Макса, должно было изображать высшую справедливость или нездоровые прихоти судьбы. Однако, что самое главное, может быть, именно так у него появилась бы возможность отделаться от Фелисьен, хотя в действительности он плохо себе представлял, как подступиться к этому делу, что он и изложил во всех подробностях своему бывшему телохранителю.

— Понимаешь, Берни, я просто не могу, не могу больше видеть эту женщину, но ума не приложу, как от нее избавиться.

— Нет ничего проще, мсье Макс. А возьмемся мы за это дело вот так…

В следующее воскресенье, после прогулки с малышом, Макс объявил Фелисьен, что приглашает ее вечером поужинать в ресторан: он хочет представить ей своего старинного друга.

Они встретились у большого рыбного ресторана на площади Одеон. Берни уже ждал их у входа. Очень стройный и элегантный, он был одет в дорогой черный костюм, совершенно не похожий на ту одежду, в какой привык его видеть Макс. Самому ему нечего было надеть, кроме убогой серой пары, оставленной Шмидтом, а галстук в полоску, купленный Фелисьен, вряд ли мог поднять его до прежнего уровня. Как только они вошли, персонал занялся ими с такой услужливостью и таким профессионализмом, которому мог бы позавидовать ресторан Центра. Обстановка заведения и элегантность Берни произвели на Фелисьен сильнейшее впечатление, хотя она и постаралась его скрыть. Когда, прежде чем они сели за столик, Фелисьен на минуту отлучилась, Макс быстро отвел Берни в сторонку.

— Послушай, — зашептал он, — я забыл тебе кое-что сказать.

— Да, мсье Макс, — отозвался Берни.

— Слушай внимательно, сегодня не зови меня так, называй меня сегодня просто Полем, я тебе потом все объясню, хорошо?

— Отлично, — сказал Берни, — так зовут моего пасынка, так что мне будет нетрудно запомнить.

Макс, который, как вы, наверно, уже поняли, был не самым веселым, не самым общительным и разговорчивым на свете, сев за столик, совершенно преобразился. С его лица не сходила улыбка, то добродушная, то заговорщическая, то сердечная, то обольстительная, то великодушная, он сразу взял слово, и так продолжалось до самого конца, он ловко нанизывал одну на другую разные истории и шутки, знаки внимания и комплименты, остроты и каламбуры, тонкие замечания и редкие цитаты, воображаемые воспоминания и исторические свидетельства, преподнося все это ненавязчиво и совершенно не производя впечатления человека, которому во что бы то ни стало надо блеснуть. Берни корчился от смеха после каждой истории, Фелисьен смотрела на Макса влажными взволнованными глазами с непривычной нежностью и восхищением.

Макс играл свой блистательный спектакль от аперитива до десерта. Фелисьен и Берни, не отрывая взгляда от его губ, то улыбались, то покатывались от смеха. Время от времени Фелисьен оборачивалась к Берни, словно призывая очаровательного друга Поля разделить ее веселье, а рука этого очаровательного друга, словно выражая переполнявшее его удовольствие, будто невзначай иногда оказывалась на плече Фелисьен. Время от времени они оба обменивались взглядом, словно восторженные зрители, которые по прихоти кассира, продававшего билеты, оказались на соседних местах и которые, хоть и не знакомы, разделяют друг с другом упоение представлением. Прекрасное настроение, замечательный вечер. Посетители, сидящие за соседними столиками, и даже официанты улыбались и с легкой завистью поглядывали на это веселящееся трио, где Макс исполнял главную партию, вдохновенно, как никогда.