Люциус Шепард - Новый американский молитвенник

Шмякнувшись плечом в грязь, я тут же сгруппировался и кубарем полетел вниз по набережной, отчего свет и тьма завертелись вокруг, как белки в колесе, а острые предметы втыкались мне в спину и в голову до тех пор, пока я не врезался во что-то и не остался лежать на спине, оглушенно глядя в гноящееся небо, а вспышки света перед глазами застилали мне обзор. Шею и плечи ломило. Колени моих джинсов пропитались кровью, левое запястье болело. Но насколько я мог судить, серьезных повреждений не было, а от последней встряски организм выбросил в кровь столько адреналина, что действие наркотика ослабло.

— Ay, Dios! [61] Господи! (исп.)

Кто-то заверещал за моей спиной, заставив меня мгновенно перекатиться на четвереньки. Толстая и перепуганная, в прилипшей к телу полупрозрачной ночной сорочке, под которой отчетливо выделялся темный треугольник внизу живота и пупок, размерами напоминавший лунный кратер, какая-то женщина съежилась в дверях крытого жестью сарая, наклоненного, точно пизанская башня; двое большеглазых ребятишек прильнули к ее ногам. На людей они не походили. Скорее на насекомых, ловко притворившихся людьми. Высокоразвитые жуки наводняют человеческую сферу обитания, пожирая наших бедняков и занимая их места. Некоторые даже умудрились стать звездами телесериалов. Когда-нибудь они окажутся в большинстве. Я хотел встать, но поскользнулся на каком-то деревянном обломке. Осколки дощатой изгороди валялись вокруг. Мой взгляд зацепился за крону бананового дерева возле сарая. Его зазубренные листья-ветви слабо и нерегулярно подергивались, точно лапки растоптанного паука. Наблюдая их движения, я снова почувствовал, что ничего не соображаю.

— Родольфо! — завопила женщина. — Ayudame! [62] На помощь! (исп.)

Я услышал приглушенный хлопок, который даже в бреду распознал как пистолетный выстрел. Женщина тоже сразу поняла, что это такое, и затащила детишек внутрь, не переставая призывать своего Родольфо, который, должно быть, спал мертвецки пьяный, в противном случае он давно дал бы о себе знать. Мужчина, чей силуэт вырисовывался на фоне красного свечения габаритных огней автомобиля, целился из пистолета, стоя на краю набережной, расстояние до которого я определить не мог. Красиво и совершенно нереально. Черный силуэт, кроваво-красный воздух, клубы выхлопных газов. Будь у меня при себе фотоаппарат, я бы точно не удержался от пары снимков.

Пуля впилась в грязь рядом с моим коленом, чем настроила меня на способствующий выживанию лад. Шатаясь, я поднялся на ноги и навалился на хлипкую дверь сарая, отчего она тут же слетела с петель и я оказался внутри. Вопли в темноте; писклявые вскрики ребятишек. Что-то тяжелое садануло меня по плечу и лязгнуло об дверь, за ним последовало хриплое проклятие в стиле Родольфо. Я вышиб переднюю дверь и оказался на улице. За мной из своего замка выкатился страшный, как тролль, мужик с волосатой грудью, в трусах, майке и с мачете в руках. Решив, что в данном случае дипломатические таланты мне не помогут, я кинулся бежать.

Какое-то время — может статься, гораздо меньшее, чем я себе воображал, — бег не отнимал никаких усилий. Впечатление было такое, будто это не я бегу, а мир скользит мимо меня, парящего в пространстве. Мои шаги были быстры, дыхание свободно — я верил, что смогу обогнать любого преследователя, а избавившись от него раз и навсегда, соберусь с мыслями и решу, что делать дальше. По обе стороны дороги тянулись глинобитные хижины с провалившимися крышами; кое-где между ними попадались одиноко стоящие развалины более крупных построек — прежде в них были офисы или предприятия, а теперь они зияли проемами окон и дверей на темной улице: остовы домов, еще не уничтоженные окончательно, но давно непригодные для обитания. Баррио Эскина дель Соль. Квартал Солнечный Уголок по-нашему. Самый заброшенный квартал самого убогого района города, где не встретишь никого, кроме бродячих собак, да живых мертвецов, да тех, в ком едва душа держится и кто переехал в муниципальные дома (построенные — вот тоже ирония судьбы — на средства Северо-Американской ассоциации свободной торговли) — когда воздух испортился настолько, что ребятишки стали рождаться с вдавленными внутрь грудной клетки головами. Примерно в двухстах ярдах передо мной, вздымаясь, точно желто-белый каравай над пеплом духовки, в которой его испекли, стояла виновница этого разорения: макиладора «Юнайтед продактс». Ярко освещенное здание с широкими стеклянными дверями и выложенным пластиковыми плитками фасадом занимало несколько кварталов, белесый дым поднимался из венчавших его труб и уходил наверх, к небу, чтобы соединиться с уже скопившейся там отравой, — в ущербном свете прожекторов на крыше здания дымные колонны казались зеленоватыми эктоплазматическими [63] Эктоплазма — субстанция, выделяемая медиумами во время транса. подобиями жутких извивающихся щупальцев, из которых давно высосали всякую жизнь и теперь выдавливают через трубки на манер сосисок, сделанных неизвестно из какой гадости.