Люциус Шепард - Новый американский молитвенник

После его ухода я еще долго стоял у кассы, сбитый с толку и самим его появлением, и мрачноватыми намеками, которые слышались мне в каждом его слове, и в голове моей было пусто. Я точно окаменел. В магазин, протирая спросонья глаза, вошла Тереза.

— Мне показалось, я слышала голоса, — сказала она. — Тут кто-то был?

— Это как посмотреть, — ответил я ей.

В следующий вторник длинный и тощий юнец, чем-то похожий на Линкольна, [46] Авраам Линкольн (1809–1865) — 16-й президент США (1861–1865); изображен на купюре в один доллар. в костюме и белой рубашке с открытым воротом, расположился на обочине дороги напротив «Аризонского безумия» и стал совать в руки всем проходящим листовки с нападками на «Молитвенник». Когда правоверные першингиты отказались их принимать, он начал выкрикивать в сторону магазина библейские стихи, чередуя их с божбой и проклятиями, — по крайней мере, я так думаю, хотя, когда я вышел на улицу послушать, сквозь шум машин прорезались только невнятные фразы вроде «Джакрифракс пекалумер!» или «Тангу норибатус!». Наконец на сцене появилась полиция, и юнец получил возможность продемонстрировать целую серию финтов и скачков, наводивших на мысль о том, что в свое время он неплохо играл в мяч; он не пытался бежать, а просто метался туда-сюда по улице, сохраняя дистанцию между собой и преследователями, пересек дорогу и обругал меня матом — вполне различимым теперь, когда полиция перекрыла движение, — потом бросился назад, и так до тех пор, пока Скотти Фридкин, мрачный коротышка, ежевечерне председательствовавший на посиделках в «Пещере Скотти», не подкрался к нему сзади и не отоварил по башке только что полученным в банке мешочком четвертаков. Юнец распростерся в пыли, после чего его заковали в наручники и повели прочь, а он козлиным тенорком выкрикивал одно и то же слово: «Трит! Трит! Трит!»

Как оказалось впоследствии, это была первая открытая вылазка против меня. С тех пор от Трита не было спасения, как от армии муравьев. Почти два месяца ни одного утра не проходило без того, чтобы к дому не заявилась кучка отчаянных певунов, которые орали госпелы, размахивали намалеванными от руки плакатами и выкрикивали позаимствованные из Библии колкости в мегафон; а то и сам Трит с мисс Петунией под ручку давал интервью, указуя перстом на магазин и заклиная демона Стюарта осмелиться высунуть нос наружу. Его наймиты проникали в лавку и подрывали наш и без того скромный бизнес, устраивая мелкие акты вандализма и воплями призывая Иисуса вмешаться. Телефон звонил не переставая. На вторую неделю телевизионщики подхватили эту историю, и на мою защиту явились вардлиниты, сплоченные как на региональном, так и на общенациональном уровне. Они разбили палаточный городок на участке Роберта У. Кинкейда и стали устраивать импровизированные митинги на улицах города. Тогда сторонники Трита разбили свой палаточный лагерь прямо напротив лагеря вардлинитов — их разделяла полоса ничейной земли шириной примерно футов сто — и стали устраивать свои митинги, еще более громогласные. Город наводнили толпы неулыбчивых мужчин и женщин в парадных одеждах, с Библиями в руках, которые переходили на другую сторону улицы всякий раз, когда навстречу им попадалась группа столь же серьезно настроенных мужчин и женщин в черном с «Молитвенниками» в руках, — эти стычки сильно напоминали мне вестерны, в которых хозяева крупных овечьих и коровьих ранчо приглядываются друг к другу на улицах Доджа, прежде чем начать войну за пастбища. Местные торговцы сияли, когда их кассовые аппараты в очередной раз делали «дзинь». Мы отсиживались в бункере. Позвонила Сью Биллик в полном восторге от того, какой поворот приняли события.

— О нас пишет желтая пресса! — сообщила она. — Да ты хоть знаешь, что это значит?

Я сказал, что да, уже начинаю понимать, цифры продаж опять подскочили, но в данный момент я хочу только одного — чтобы все это поскорее кончилось.

— Дело дошло до того, что хоть магазин закрывай, — рассказывал я ей. — Журналисты, вардлиниты да правоверные христиане — вот и все наши посетители. Тереза от них уже на стену лезет.

— Ну так закройтесь! Деньги вам не нужны. Съездите куда-нибудь, развлекитесь… а еще лучше приезжайте в Нью-Йорк. Тут найдется место и делу, и удовольствию. Займешься рекламной кампанией.

— Тереза нервничает из-за дома и магазина. Так что пока мы никуда не поедем.

Сью начала что-то говорить, но умолкла на полуслове.