Филип Дик - Разбитый шар

Видимо, что-то ударило ему в голову, это был мальчишеский каприз. Но с каким поразительным хладнокровием он диктует ей!

— Сюда могут п-п-прийти, — объяснил он.

— Кто, например?

— Джим Брискин.

— А чего это ты так боишься Джима Брискина?

— Потому что ты его девушка, — не задумываясь, отрывисто сказал он.

Арт заставил ее упаковать все вещи: одежду из шкафа, лекарства из ванной, косметику с туалетного столика в спальне, комбинации, лифчики, трусы, чулки, свитера и блузки из комода. Со всем проворством, на какое был способен, он тащил все это на кровать, где в ряд стояли ее чемоданы — один уже набитый, другой заполненный наполовину. Стоило ей поднять взгляд — он был тут как тут с очередными пожитками. Останавливаться он, видимо, не собирался. Как методично он работал! Стало быть, ее понесло этим потоком — она попалась, теперь не увильнуть.

— Что еще? — спросил он.

— Да тут уже достаточно, — сказала она. — Мне и из этого-то не все нужно.

— Не знаю, что тебе нужно. Давай не будем брать все, возьми только необходимое.

— Ты же не говоришь, куда мы едем и надолго ли — откуда я могу знать, что мне понадобится? Неужели тебе непонятно?

Но все его мысли были о машине.

— Машину можно продать, даже если ей не владеешь. Ты можешь кое-что за нее получить.

Он снял трубку телефона и набрал номер. Укладывая вещи, она слушала, как он односложно и ворчливо задает вопросы.

Надо быть осторожнее, подумала она — если так пойдет и дальше, я отдам ему машину. Да и все остальное.

— Кому звонил? — спросила она, когда он повесил трубку.

— Брату.

— Не знала, что у тебя есть брат. Старший?

— Да.

Пэт с ужасом представила себе еще одного Арта, только крупнее и более грозного на вид. То же самое, только больше.

— Он говорит, что ты можешь продать свою долю, — сказал Арт.

— Откуда он знает?

— У него магазин подержанных автомобилей.

— И что с того? Я не собираюсь расставаться со своей машиной, — отрезала она.

— Какая у тебя доля?

— Арт, забудь об этом, — сказала она. — Мне нужна эта машина.

Она отделила от груды, наваленной им на кровать, полотенца — они им не понадобятся.

— Слушай, ты как заведешь — не остановить, — сказала она. — Так, хватит про машину…

Как будто не видя его, она положила полотенца обратно в комод.

— У меня отложено немного в банке, — призналась она.

— Сколько?

— Книжка в ящике, — показала она на стол. — Не помню. Неважно сколько, можешь пользоваться.

Он открыл сберегательную книжку.

— Двести долларов, — довольно произнес он. — Этого хватит.

— Ну, а что с одеждой будешь делать? — спросила она. — Я про твою одежду.

— А какая мне нужна? — с неохотой отозвался он.

— А ты сам не знаешь? Боже, ты что, сам ее не покупаешь? Она тебе покупает вещи?

Глядя в пол, он предположил:

— Носки, наверно, нужны.

— Носки, рубашки, костюм какой-нибудь, нижнее белье.

Она начала говорить на повышенных тонах. И вспомнила, как плохо это кончалось, как они ссорились с Джимом. Она услышала свой язвительный голос, поймала себя на том, что заводится. Но за всем этим скрывалось что-то новое, совсем непривычное ей.

— Ты беспомощен, как малое дитя. Сходи в какой-нибудь магазин мужской одежды, скажи, что у тебя все пропало — ну, потерял, например. Возьми какой-нибудь неяркий костюм — синий, коричневый или серый, однобортный. И никаких спортивных курток.

— Почему?

— Потому что ты в них как мальчонка, разодетый ради субботнего вечера.

Он внимательно слушал, понимая, что она знает, о чем говорит.

— Возьми спортивных рубашек, — сказала она, — и простых белых рубашек тоже.

И тут желание взяло верх над раздражением, и она сказала:

— Я пойду с тобой.

— Нет, — возразил он.

Но она уже приняла решение. Перебирая содержимое сумочки, она говорила без умолку — в ней проснулся пыл, и она была не в силах сдержать его.

— Почему это я должна думать о твоих костюмах? Что это вообще такое? Мне что теперь — и одевать тебя, и кормить, и помогать? Получается, что я буду содержать тебя? А что я получу взамен?

Он повесил голову — у него не было ответа на этот вопрос.

— Я тебе вот что скажу, — продолжала она. — Ты должен заботиться о женщине, а не жить за ее счет. Даже думать за тебя приходится мне — объяснять тебе, как одеваться, как улицу переходить. Думаешь, я долго буду это терпеть? По-моему, с меня хватит. Нет, ну надо же! Посмотри, наконец, на себя хорошенько.

— Успокойся, — сказал он.