Катарина Масетти - Парень с соседней могилы

— Значит, ты запала не на мой хутор, а на мою иммунную систему?

— Кто знает?

Она опять помолчала — видимо, проговаривая считалку дальше: «Если струсишь ты на шесть, десять дней не сможешь сесть!»

— Не знаю насчет иммунной системы, но мне этого хотелось все время. Я хочу иметь от тебя ребенка. Нет-нет, позволь мне договорить! Я не предлагаю нам опять завести роман. Просто хочу заткнуть эти чертовы биологические часы, которые мешают мне нормально жить. Надо дать моим яичникам шанс, один-единственный шанс. Ты даже ничего не заметишь.

— Уж не собираешься ли ты стукнуть меня по башке и изнасиловать в бессознательном состоянии? — с отвисшей челюстью уточнил я.

— Я собираюсь попросить тебя еще раз заняться со мной любовью, — серьезно глядя на меня, ответила она. — Причем теперь, когда во мне скачет и кувыркается очередная яйцеклетка, которую должен оплодотворить ты. Именно ты, потому что скачут они только на тебя.

Как говорится: перед моим внутренним взором промелькнула вся жизнь.

— О последствиях я даже не заикнусь. Если, конечно, сам не захочешь узнать. А если у нас ничего не выйдет — надеюсь, это будет не так, — я хотя бы смогу сказать себе, что попробовала. Тогда я выкину эту мысль из головы, и мы будем жить счастливо… каждый своей жизнью. — Она покосилась на мое кольцо.

Я молчал.

— Во всяком случае, иммунная система ребенку обеспечена потрясающая, — пробормотала она. — Ой, извини! На самом деле я совершенно не расположена шутить. И уже придумала, что в свидетельство о рождении можно вписать: «Отец не известен». Ладно, не будем сейчас ничего обсуждать! Да, с бухты-барахты. Да, тебе мало учитывать интересы других! Поэтому даю тебе на размышления ровно час, а сама пока уйду.

Она вскочила на ноги, взяла матерчатую сумку и двинулась к выходу.

— Если по возвращении тебя не будет, я все пойму. Значит, я сделала, что могла, а яйцеклетки пускай учатся скакать на кого-нибудь другого… В любом случае я буду вспоминать тебя как своего лучшего партнера по играм. Хотя постараюсь делать это нечасто.

Она выскользнула за дверь, прежде чем я успел сказать что-нибудь в ответ.

Видок у меня, наверное, был еще гот: как у коровы, которой перед забоем вкатили снотворного.

Я огляделся по сторонам. Плакат с раковиной исчез. Его место заняли акварельная картинка с морем и скалами и увеличенная фотография скульптурной группы: толстая женщина, по которой ползает куча детей.

Согласившись на скоропалительное предложение Креветки, я поступил бы с Анитой так же, как небезызвестный Робертино с Мэртой. На это я пойти не мог.

Пятьдесят девять минут я сосал пустые костяшки. Потом отключил мозги и пошел на автопилоте.

Она бросила в прихожей пакет с продуктами и влетела в комнату. Сначала ничего не увидела: за окном стемнело, а света я не зажигал. Она зажгла люстру, разглядела меня и заплакала, размазывая по щекам тушь.

— Только не думай, что все решаешь ты! — сказал я. — У меня есть встречные условия. Во-первых: забудь про неизвестного отца. Еще не хватало, чтобы ты получила моего сына в полное распоряжение и сделала из него желчного доцента, какого-нибудь, не приведи Господи, специалиста по мертвым языкам! Во-вторых: я хочу иметь три попытки — как в сказках. Так что жди меня еще завтра и послезавтра. И не вздумай за это время переспать с кем-нибудь другим. Я тоже воздержусь. После третьего раза я отваливаю к себе, а ты остаешься тут, и мы знать не знаем друг о друге, пока ты не позвонишь. А позвонишь ты по одному из двух поводов: либо у тебя начались эти дела, либо тест на беременность дал положительный результат.

— Все равно у меня только один шанс из пяти, — прогнусавила она.

— Это мы понимать можем: не всякую корову легко сделать стельной, — сказал я, с трудом владея голосом. — Но тебя, коли не понесешь, хотя бы не отправят сразу на бойню… Если у нас получится ребеночек, мы его научим петь осанну — нам как раз не хватает первого голоса. А не получится — уж будь уверена, я найду счастье и без тебя… да еще, приходя в библиотеку, стану заворачивать к твоей стойке и хлопать тебя по спине. А часто это будет или редко, догадайся сама.

Мы взялись за руки и пошли в ее белую спальню.

Описать мои ощущения мог бы разве что нобелевский лауреат.

Придя в себя, я первым делом вспомнил, что у меня еще две попытки. Кстати, в сказках первые два раза обычно кончаются неудачей. Только перед третьим откуда ни возьмись является серый гном и подсказывает герою волшебное заклинание.