Дуглас Кеннеди - Искушение Дэвида Армитажа

— Денни поможет вам ориентироваться на рифе, — объяснил мне Гэри.

— Спасибо, но в этом нет необходимости, — запротестовал я.

— Но мистер Флек настаивает, чтобы гости не плавали поодиночке. И вообще, это входит в обслуживание.

«Это входит в обслуживание» — выражение, которое я уже слышал. Мой персональный гид по погружению — это часть обслуживания. Команда из пяти человек на яхте — это тоже входит в обслуживание. Равно как и лобстер, которого они подали мне (только мне одному) вместе с бутылкой вина высшего качества.

Забегая вперед, скажу: в тот же день вечером, ничего подобного не подозревая, я попросил экземпляр «Нью-Йоркера». На острове его не оказалось, и в Антагуа за ним специально послали вертолет. Как мне объяснили, выслушав мои возражения, это тоже входило в обслуживание!

После прогулки на яхте я вернулся к себе. Буквально сразу раздался звонок. Лоренс, шеф-повар Флека, спрашивал, что бы я пожелал на ужин.

— А что бы вы могли предложить? — поинтересовался я.

— Все, что вы пожелаете.

— Все?

— Практически.

— Все же предложите что-нибудь.

— Я специализируюсь на кухне стран Тихоокеанского бассейна, мистер Армитаж. И поскольку у нас много свежей рыбы…

— Оставляю решение вопроса на ваше усмотрение.

Еще через несколько минут позвонила Джоан. Она перепечатала уже половину сценария, и у нее, естественно, накопились вопросы, связанные с моим жутким почерком. Мы быстро все обсудили. Затем она сообщила мне, что сценарий будет готов завтра, в первой половине дня. От нее же я услышал, что мистер Флек собирается приехать тоже завтра, ближе к вечеру, и как только он услышит, что я отредактировал сценарий, он захочет немедленно его увидеть.

— Но разве это не означает, что вам придется полночи печатать? — спросил я.

— Это входит в обслуживание, — произнесла она стандартную фразу и добавила: — Если вы не возражаете, перепечатанный сценарий вам принесут к завтраку. Просмотрите его, я могу сразу внести нужные исправления.

Я вытянулся на постели… Задремал… А когда очнулся, часу как не бывало…

Под мою дверь была подсунута записка. Я поднялся, чтобы взять ее.

«Уважаемый мистер Армитаж!

Мы не хотели вас беспокоить, но за дверью вы найдете экземпляр «Нью-Йоркера», а также полный каталог фильмотеки острова. Мы подумали, что сегодня вечером вам захочется что-нибудь посмотреть. Если так, позвоните по внутреннему номеру 16. И еще, когда вам будет удобно, позвоните Клоду, сомелье. Он бы хотел обсудить с вами, какие вина предпочтительны к ужину. Бы можете также сообщить ему, когда вам удобнее подавать ужинать. Кухня к вашим услугам в любое время. Только дайте им знать.

Еще раз хочу сказать, что мы очень рады вашему присутствию на острове. И как я уже говорил вчера, я буду рад увидеть вас в кинозале.

С наилучшими пожеланиями. Чак».

Я открыл дверь. Забрал каталог и экземпляр не такого уж и нужного мне журнала, который по моей просьбе доставили по воздуху. Потом снова растянулся в кровати, недоумевая, как они могли узнать, что я сплю и меня не следует беспокоить. В комнате установлена прослушка? Где-нибудь спрятана видеокамера? Или у меня паранойя? Возможно, они просто решили, что после долгого дня на солнце мне совершенно необходима маленькая сиеста. Возможно, я слишком остро реагирую на все то внимание, что мне оказывают.

Внезапно мне вспомнился бородатый окололитературный анекдот. Хемингуэй и Фитцджеральд сидели в парижском кафе и разглядывали фланирующую по бульвару шикарную публику. «Знаешь, Эрнст, — преисполненный величия, сказал Фитцджеральд, — богатые отличаются от нас с тобой». «Ну да, — согласился Хемингуэй, — у них больше денег».

Только теперь я понял, что деньги на самом деле создают для богатых cordon sanitaire [17] Cordon sanitaire (фр.) — санитарный кордон. , с помощью которого они отгораживаются от скучной повседневности, тогда как остальному миру приходится мириться с ней. Разумеется, деньги дают власть, но в конечном счете их главная задача — отгородить вас от тех, кто живет своей обычной жизнью, двадцать миллиардов… Эта сумма не укладывалась у меня в сознании. По словам Бобби, Флек только в процентах еженедельно получал два миллиона. Причем чистыми. Не касаясь своего основного капитала, он имеет примерно сто миллионов в год на булавки. Каков абсурд! Два миллиона в неделю на карманные расходы. Помнит ли Флек, что это такое, когда ты не знаешь, чем заплатить за квартиру? Или собирать последние деньги, чтобы оплатить счет за телефон? Или мириться с машиной, которой уже десять лет и в которой никогда не работала четвертая передача, потому что у тебя не было денег, чтобы поставить эту чертову автоматическую трансмиссию?