Евгений Богат - Ничто человеческое...

Это особый тип универсальности — универсальности цельной и единой культуры. Художник XV века универсален, как и врач XII века в арабском мире. Он не может позволить себе «роскоши» не быть универсальным. Это качество не только личности, но и эпохи. Любой рисунок на рукописях Леонардо да Винчи дышит универсальностью в восприятии бытия.

Но разве не дышат универсальностью рисунки на рукописях Пушкина? Пушкин не был ни живописцем, ни математиком, ни анатомом, ни архитектором, ни инженером… Он был поэтом, он был историком. И он был универсальной личностью.

Это иной тип универсальности. Нелепо говорить о том, что выше и что ниже — традиционный тип универсальности Итальянского Ренессанса или универсальность Пушкина. Это — иные типы, иные эпохи, иные стадии развития духовной жизни человечества. И все же не могу не заметить, что если художник в эпоху Итальянского Ренессанса не мог не быть универсальным в силу самих законов становления живописи в то время, то поэт в начале XIX века в России мог быть неуниверсальным. Разумеется, мое утверждение не бесспорно, я понимаю его субъективность, но лично мне универсальность Пушкина дороже универсальности людей Итальянского Ренессанса, что отнюдь не умаляет их в моем сердце.

Леонардо да Винчи был универсален и потому, что вобрал в себя все богатство человеческой действительности, и потому, что сочетал в себе бесчисленный ряд талантов и умений. Но в его эпоху для того, чтобы вобрать в себя это богатство, надо было обладать разносторонностью. Во времена Пушкина и позже, когда структура духовной жизни изменилась, можно было стать универсальной личностью, не обладая удивительной разносторонностью. Универсальность ушла вглубь, утратив в широте.

Тип универсализма формируется духом времени. Но существует все же одна любопытнейшая особенность: во все века и тысячелетия, начиная с баснословной Вавилонии и не менее баснословного Египта эпохи пирамид, универсальные личности имели то или иное отношение к искусству.

Универсализм менял обличье: в Египте фараонов — архитектура, в легендарном Вавилоне — астрономия, в эпоху античности — мудрость, в эпоху Возрождения — живопись, в XVII веке — философия, в XVIII — музыка, в XIX, особенно в России, — литература, в XX — во всем мире — наука…

Но во все века универсальные личности, будь то жрец в Вавилоне, зодчий в Египте, писатель в России, имели отношение к искусству не только как к любимому делу, но и как к стилю мировосприятия. Мне дорога мысль В. Ф. Одоевского о том, что искусство — не утеха, не роскошь, а необходимость. Если бы не искусство, человек бы погиб (по Одоевскому), не найдя ответы на вопросы, разрывающие душу и ум; если бы не искусство, человек не выдержал бы неизвестности о себе и о мире; искусство и познает, и угадывает, и исцеляет. Теперь самое время вернуться к вопросу о том, был ли универсальной личностью В. Шукшин, и ответить на него несколько иначе, чем я ответил в семидесятых годах. Да, Шукшин обладал чертами универсальной личности нашего времени и нашего общества. И не потому, что сочетал в себе режиссера, актера и писателя (хотя и это весьма существенно), а потому, что возрождал, воскрешал человеческое в человеке.

Универсальная личность стремится к познанию начала вещей. В восьмидесятые годы мы еще острее поняли, что «начало вещей» — человечность.

Мы стали особенно ценить и дорожить человечностью, как ценностью не только этической, но и социальной. Этим отмечена вся жизнь сегодняшнего нашего общества, и поэтому я и даю сегодня новый ответ на старый вопрос о Василии Макаровиче Шукшине.

что общего между искусством и повседневностью?

— Казалось бы, что может быть общего между искусством, которое всегда праздник, всегда приобщение к чему-то очень яркому, неожиданному, и повседневностью, которая воспринимается нами как что-то сугубо будничное, однообразное, а иногда даже и унылое. И тем не менее между искусством и повседневностью существует очень глубокая связь. И от понимания этой связи, от понимания взаимодействия между искусством как праздником и повседневностью как нашим обыденным существованием зависит реальная жизнь, то, как мы делаем наши обычные дела, как мы живем.

Мне хочется, отвечая на этот вопрос, рассказать о каких-то очень конкретных и «земных» историях. Но перед этим надо, наверное, в самом общем виде определить: что такое искусство? Это — запечатленное в слове, или в звуках, или в красках очень высокое представление о человеке, о его силах и возможностях. В сущности, если попытаться выразить смысл искусства в нескольких словах, то этими словами и будут: «Человек может все».