Джон ОФаррелл - Это твоя жизнь

Но в целом по отношению к остальному человечеству меня переполняли любовь и доброта. А, погодите-ка, забыл всех американцев, они ведь там у себя уверены, что у них самая важная страна в мире, потому что так оно и есть. И еще всех канадцев, потому что им не нравится, когда их принимают за американцев.

Но я никогда не хотел кого-то ненавидеть. Собственно говоря, я даже предпочел бы, чтобы многие ненавидели меня. И чудное свойство статьи в «Санди таймс» состояло в том, что я почти чувствовал, как, читая ее, оттаиваю и становлюсь щедрым ко всему миру. «Знаете Арабеллу из „Санди таймс“? Милая женщина, такой старательный журналист». «Нет, вы обязаны прочитать „Скорпионы в бассейне“. Там так метко описаны все смешные проблемы, когда имеешь виллу в Тоскане». Наконец-то я мог взглянуть всем в глаза как равный, заслужив уважение и восхищение окружающих. Я Джимми Конвей — знаменитый юморист.

В утро публикации я с напускной скромностью совершил по Сифорду прогулку под девизом «Да, это я». Я исходил из предположения, что все в городке уже купили «Санди таймс» и прочли, начав прямо с раздела культуры. Но люди проходили мимо как ни в чем не бывало. Неужели не ясно, что весь мир изменился? Хотите жить по-прежнему? Это здорово раздражало. «Слушайте, — думал я, — я уже вполне готов вести себя так, будто я обычный член общества, но ведь это же не значит, что вы меня таким считаете».

Поскольку мне так нравился безукоризненно скроенный своими руками костюм знаменитости, я не хотел, чтобы хоть что-то напоминало о мрачной реальности: я сочинил о себе грандиозную ложь, которую напечатали в национальной газете, и скоро друзья попросят объяснения. Хотя это выглядело крайне рискованно, единственный выход — сказать им правду. Я преподнесу это как трюк против всех этих лондонских умников из массмедиа; сложнейшая комбинация, которую разыграл маленький человечек. Я представлял, как будут хохотать мои друзья над доверчивой журналисткой, которая купилась на смешную идею, что я могу быть хоть кем-то. И чем больше я об этом думал, тем больше хотелось, чтобы статья была правдой.

Быстро всех обзвонив, я предложил собраться пообедать. Так как Нэнси как раз бросала курить, я зазвал в кафе, а не пивную. Я знал, что друзья никогда не покупают и не читают воскресных выпусков, поэтому по телефону не стал ни о чем предупреждать. Мы встретились в кафе у Марио на Хай-стрит — единственное в городе место жирнее, чем шевелюра Нормана. Мы туда часто ходили перекусить, потому что больше нигде не подают такую отличную и недорогую поджарку. Честно сказать, поджарку можно было и не заказывать, потому что Марио все равно принесет то, что ему вздумается, — он так уверен в своей редкой памяти, что отказывается записывать заказы.

— Мне яичницу из двух яиц, с колбасой, беконом и помидорами, и кусок мяса, пожалуйста, — сказал я оптимистично, и Марио кивнул с улыбкой человека, который мыслями за миллионы миль отсюда.

— Яйцо, колбаса, бульон, помидоры. Нет проблем.

— Да не бульон — бекон.

— А, значит, вы хотите и бекон. Ладно, нет проблем.

Для Марио «нет проблем» — это его слово-паразит, галочка, которую он ставит в конце любого предложения, которым, по сути, только что создал проблему.

— Бекон вместо колбасы, нет проблем.

— Нет, вместе с колбасой. Два яйца, колбаса, бекон, помидоры и мясо.

Те же вариации на ту же тему повторились с каждым нашим заказом. Мы откинулись на спинки стульев и принялись ждать, что же нам принесут.

— Мне почему-то кажется, что Марио занят не своим делом, — сказала Нэнси.

— Именно, — кивнул я. — Его жена мне как-то говорила, что просила приобрести маленькую мастерскую по ремонту обуви, но он все перепутал.

— Правда? — удивилась Нэнси, и все засмеялись, а она хлопнула меня по руке и объявила, что я прикольный, и это была прекрасная возможность рассказать им об истории с газетой. Просто не пойму, почему я ей не воспользовался. Разговор вдруг куда-то свернул. Норман поведал свою новость. В каждом человеке спрятан талант, и Норману повезло, он открыл свой. Норман — гениальный воздушный гитарист. Если вы занимаетесь имитацией игры на музыкальных инструментах, то для вас Норман вроде как маэстро. И вот спустя годы занятий любимым хобби он вышел в финал Британского чемпионата воздушных гитаристов.

— Новость потрясающая. Значит, если победишь, можно будет воображаемо поднять воображаемую чашу?

Мне почему-то казалось, что игра на воображаемой гитаре дает несколько меньшее удовлетворение, чем игра на настоящей. Что воображать, как выдаешь классные соло, невозможные рифы и сложнейшие аккордовые ходы вряд ли так же приятно, как реально играть. Может, я просто завидовал. Мои родители были слишком консервативны, чтобы позволить мне заниматься воздушной гитарой. Пришлось заняться воздушной виолончелью.