Томас Пинчон - Радуга тяготения

— Вы под горой, — объявляет голос. Тут каменная пещерная акустика. — Просьба не забывать отныне подчиняться всем целесообразным регламентам.

Проводник его — какой-то приземистый робот, темно-серый пластик с вращающимися глазами-фарами. Формой смахивает на краба.

— Это Рак в латинском языке, — грит робот, — и в Кеноше тоже! — Как выяснится впоследствии, у него тяга к остротам, которые никогда толком ни до кого больше не доходят. — Это МТ-роуд, — объявляет робот, — обратите внимание на улыбающиеся лица здешних домов. — Окна в верхних этажах — глаза, штакетник — зубы. Нос — парадная дверь.

— Ска-а-ажите-ка, — спрашивает полковник, внезапно охваченный мыслью, — а здесь у вас в Счастьвилле когда-нибудь снег идет?

— Куда идет?

— Вы уклоняетесь.

— Я у клоуна уокзале уыпил уискинсина, — поет эта хамская машинка, — и уы бы уидали, как забегали кассиуши! Что тут нового, Джексон? — Коренастая тварь вдобавок жует резинку, некую ласло-ябопную вариацию поливинилхлорида, очень вязкую, и даже пускает съемные молекулы, которые посредством Osmo-elektrische Schalterwerke [370] Осмоэлектрический централизационный аппарат (стрелок и сигналов) (нем.). , разработанного «Сименсом», передают кодом чертовски нехилое подобие лакричного вкуса «Бимена» прямо роботу в крабий мозг.

— Мистер Справочная всегда отвечает на вопросы.

— И столько сочиняет, что я бы и ответы ставил под вопрос. Ходит ли тут снег? Конечно, в Счастьвилле снег идет. Если б не ходил, куча снеговиков бы обиделась!

— Помню, в Висконсине ветер задувал прямо по дорожке, словно гость, который ждет, что его пустят в дом. Снега под дверь наметает, оставляет сугробы… У вас в Счастьвилле бывает такое?

— Нашли чем удивить, — грит робот.

— А кто-нибудь пробовал открыть дверь, пока ветер этим занимается, а?

— Тыщи раз.

— Тогда, — атакует его полковник, — если дверь — нос дома, и она открыта, и-и снежно-белые кристаллы задувает с МТ-роуд огромной тучей прямо внутрь…

— Ааггхх! — вопит пластиковый робот и улепетывает в узкий переулок. Полковник остается один в буром и винно-выдержанном квартале: чередой стен, крыш, улиц прочь уносятся краски песчаника и самана, ни деревца не видать, и кто это шагает ему навстречу по Шоколадештрассе? Да это ж сам Ласло Ябоп, дожил до весьма преклонного возраста, сохранился, как «форд» 37-го года, вопреки взлетам и паденьям Мира, кои внутри Счастьвилля суть не более чем демпфированные перемены в улыбке, от широкожемчужной до тоскливо-марлевой. На д-ре Ябопе галстук-бабочка цвета некоей вялой сероватой лаванды — как раз для долгах умирающих предвечерий за окнами оранжереи, минорных lieder [371] Песни (нем.). о давно прошедших днях, жалобных фортепиано, дыма из трубки в душной гостиной, прогулок вдоль каналов пасмурными воскресеньями… и вот два человека, точно, внимательно награффиченных на этом предвечерье, и колокола из-за канала бьют свой час: эти люди пришли из далекого далека, оба толком не помнят своих странствий, у обоих тут какая-то миссия. Но обоих держали в неведеньи о роли его визави…

И тут выясняется, что электролампочка над полковничьей головой — ровно та же лампочка «Осрам», подле которой на подземной ракетной фабрике в Нордхаузене спал некогда Франц Пёклер. Статистически (так Они утверждают), каждая энно-тысячная электролампочка идеальна, все дельта-q нарощены как полагается, поэтому не стоит удивляться, что она еще тут, горит себе, не сгорает. Однако истина еще ошеломительнее. Эта лампочка бессмертна! Она тут с двадцатых годов, у нее на кончике такая старомодная стрелка, и она, лампочка эта, не так грушевидна, как ее товарки посовременней. Что за кладезь эта лампочка, ах если б она умела говорить — ну, во-обще-то говорить она умеет. Она сегодня диктует Пэдди Макгониглу его мускульные модуляции кривошипа, у них тут петля с обратной связью через Пэдди опять к генератору. Вот она,

ИСТОРИЯ БАЙРОНА,

БАШКОВИТОЙ ЛАМПОЧКИ

Байрону суждено было изготовиться «Тунгсрамом» в Будапеште. Вероятно, его бы сразу цапнул ухватистый торговец — отец Гезы Рожавёльдьи Шандор, который отвечал за всю Трансильванию и настолько уже натурализовался, что главную контору потряхивало от смутной паранойи: а вдруг он на все предприятие наведет какую-нибудь жуткую порчу, если не дать ему, чего хочет? А он был торговец и хотел, чтобы сын стал врачом, — это как раз исполнилось. Но, вероятно, случилось так, что опасливые к ведьмам ауры Будапешта в последнюю минуту передислоцировали рождение Байрона в берлинский «Осрам». Передислоцировали, да. Там Рай для Лампо-Лапочек, дружески высмеиваемый, будто кино какое, в общем — Большой Бизнес, ха, ха! Но не ведись на Их разводки, это в первую очередь бюрократия, а Рай для Лампо-Лапочек — это так, побочка. Все накладные расходы — да, из своего кармана Компания отслюнивает бабульки на квадратные лиги органди, хогсхеды розовой и голубой Лапочковой Краски «ИГ Фарбен», хандредвейты хитрых «Сименсовых» Сосок для Электролампо-Лапочек, придает младенцам форму 110-вольтового тока, не проливая ни капли мощности. Так или иначе, эта Лампочковая публика занята тем, что производит видимость мощи, силы против ночи, а реальность им до лампочки.