Алексей Колышевский - МЖ. Роман-жизнь от первого лица

Я принялся говорить. Рассказ занял чуть больше часа. Все это время моя мама прождала за дверью. В палате мы были совершенно одни, если не считать какого-то спящего в самом дальнем углу наркомана с пятью ножевыми ранениями, подселенного к нам под утро. Впрочем, он спал и ничего не слышал.

Отец Игорь слушал, не перебивая. Его, вначале хмурое, лицо постепенно прояснилось. В конце моего пространного рассказа он как-то по-особенному весело мотнул головой:

– Марк, ваше имя переводится с древних языков как «молоток». Вот вы и побыли молотком в чьих-то руках.

– В чьих?

– Мне, как священнику, следовало бы сказать, что эти руки были руками сатаны. Но все дело как раз в том, что этот вечный враг рода человеческого не любит бить молотком своих слуг, а если вы рассказали мне то, что полностью соответствует истине, то те, кого вы отправили на тот свет, не вполне, как бы вам сказать, достойны были жить на этом свете. Я говорю сейчас не как священник, поймите меня. Вы уничтожили слуг сатаны, будучи молотком в руках Господа нашего, а сатана за это решил стереть вас с лица земли. У него не получилось. Не могу вам гарантировать, что он не оставит попытки и впредь лишить вас сущности, так сказать. Я преднамеренно не говорю «жизни», ибо только что рассказал вам о возможности жизни во мгле. А на мой взгляд, это хуже, чем полное физическое небытие. Вот мы и дошли до истинного положения вещей, а раз так, то я отпущу вам грехи, и совесть моя будет при этом чиста. Скажу еще вот что: пятьдесят восемь лет назад, в Нюрнберге, был начат процесс Божьего суда над слугами сатаны. Нескольких из них повесили, а кого-то даже оправдали. Многие из тех, чьи следы вам встретились в Аргентине, так и не получили воздаяния за собственные преступления при жизни. Они переложили свою страшную черную благодать на свое прямое воплощение, своих детей, полностью подтвердив собственную расовую теорию, а по сути – лишь постулаты Христа о доброй и худой смоковнице, дающих соответствующие плоды. Да, вы прикоснулись к одной из самых страшных тайн ушедшего века. К тайне, за обладание которой приходится платить до сих пор.

– С ней очень тяжело жить. Так же как и примириться с явной несправедливостью. Если бы я только мог, я постарался бы исправить ошибки Нюрнбергского процесса и довести его до логического конца. Только ради одного этого я хотел бы полностью вылечиться.

– Я причащу вас, Марк. И благословлю на войну, ибо вы воин. Воин Христа, воин добра. Если у вас когда-нибудь получится вернуться на эту стезю, то вы совершите богоугодное дело. Если же нет, то никто не вправе будет судить вас. Вот вам мое пастырское слово и благословение. Тело Христово.

Отец Игорь протянул мне облатку Причастия.

– Аминь. Спасибо, святой отец. Вы меня полностью починили изнутри.

– Это то, что я делаю всегда с большим удовольствием. До скорой встречи, Марк. Возвращайтесь в церковь, чаще бывайте в храме и чаще смотрите по сторонам. Вы выбрали себе неспокойный промысел. Я предрекаю вам, что так же, как Господь явил вам свою кару, а затем прощение, так же он явит вам свою милость. Всего вам доброго!

И священник ушел. А я почувствовал себя так, словно бы меня освободили от необходимости бесконечно разгружать вереницы вагонов с кирпичами вручную. И с того дня я пошел на поправку.

Иногда вспоминал о Клаудии. Я не звонил ей, и она так ни разу и не позвонила мне. Думаю, что мы оба не знали бы, что сказать друг другу. Слишком многое нас разделяло теперь. Вернее, это разделение существовало всегда, еще до нашего знакомства. Я хотел бы увидеть ее, но не настолько сильно, чтобы попытаться осуществить это в реальной жизни.