Сомали Мам - Шепот ужаса

Консультаций с психологом оказалось недостаточно. Прошлое не отступает. Оно написано у меня прямо на теле. Когда видишь отметины — рубцы от пыток, ожоги от сигарет, следы цепей вокруг щиколоток, — понимаешь, что от этого не избавиться никогда. Они, эти отметины страданий, остаются навечно. Именно поэтому я и продолжаю свою работу в AFESIP.

Многие так или иначе участвуют в работе по вызволению детей из сексуального рабства. И все же некоторые из добровольцев испытывают чувство превосходства по отношению к женщинам, вовлеченным в проституцию. В глубине души они их презирают. У меня не так. Я — одна из этих самых женщин. Я прошла через все то, через что прошли и они. Мы с ними будто бы один и тот же человек. Их шрамы у меня на теле и в душе. Нам не нужно много слов, чтобы понять друг друга.

Когда я закрываю глаза, снова вижу физические мучения. Но лучше они, чем муки душевные, вроде тех, которые я испытала, когда мне сказали, что моих родных и близких, моих коллег убьют.

Мучительнее всего воспоминания об изнасилованиях и запахе спермы. В борделях простыни меняют нечасто, и запах буквально повсюду. Он нестерпим. Даже теперь меня не оставляют ощущение, будто я вдыхаю смрад борделя.

Я так долго жила посреди всей этой вони, что теперь совершенно не переношу ее. Я все еще чувствую тот запах. Дома целый шкафчик забит духами. Я скупаю всевозможные средства, только бы смыть запах, который существует лишь в моем воспаленном воображении. Я отгоняю его, выливая на себя содержимое бесчисленных флаконов.

Я пишу книгу и уже не могу спокойно спать. Воспоминания окружили меня, стали частью моей реальности. Я вижу кошмары, в которых ужасы прошлого. Не знаю, смогу ли прожить с ними оставшуюся мне жизнь. Бывает, очень хочется избавиться от памяти, которая давит бременем, устраивает поименную перекличку всех моих невзгод, заставляет покрывать всю себя кремами и поливать в духами. Может, мои подруги, умершие и освободившиеся от всего этого, счастливее меня, обреченной слушать шум воспоминаний, этих вампиров, преследующих меня везде и всюду? Я хотела бы жить спокойно, но проблемы — вот они, всегда перед нами, разевают пасть, требуют энергичных, ни на минуту не прекращающихся действий, требуют самоотречения и самоотдачи! Но прошлое остается в прошлом, надо забыть о нем — вот что повторяю я девочкам, которые приходят в наш центр, пережив невыносимые страдания.

Я знаю нужные слова, но также знаю и то, что они не всесильны. Ничто не в состоянии залечить старые раны. Если я признаюсь своему мужу или близкой подруге в том, что чувствую себя грязной, они скажут, что это не так. Они не смогут понять меня.

У меня сформировалось особое отношение к журналистам. Я очень признательна им — в какой-то мере именно благодаря газетам всего мира наша организация была спасена от закрытия. Однако нередко репортерам нужен «жареный» материал, какая-нибудь «клубничка», чтобы привлечь внимание читателя или зрителя. Они спрашивают меня о моем прошлом — мол, если я не расскажу, как они донесут важность нашей работы до других.

Это одна из причин, почему я решила написать книгу. Может, теперь мне не придется снова и снова рассказывать о себе — каждое воспоминание отзывается болью. Есть и другая причина — я хочу, чтобы все знали о том, что происходит в Камбодже с женщинами. Ведь моя жизнь может и оборваться. В моей стране творится такое, что ни у кого нет уверенности в том, доживет ли он до завтрашнего дня.

Когда мы начали свою работу, не в нашей власти было закрыть хотя бы мелкие бордели. У нас не было опыта, а сутенеры откровенно над нами смеялись. Со временем, когда появился опыт и поддержка других, такая задача оказалась нам по силам. И наша следующая цель — крупные бордели.

Мы должны шаг за шагом продвигаться вперед. Десять лет мы трудились, и теперь можем сказать, что можем рассчитывать на поддержку полиции. Система правосудия тоже мало-помалу выправляется. Если сегодня слушается дело с участием AFESIP, судьи стараются быть объективными. Мне помогают и некоторые правительственные чиновники — если бы не поддержка на официальном уровне, наша работа вообще была бы невозможна.

Я никогда не думала о том, чтобы стать публичным человеком, — это вышло само собой. На самом же деле я часто вспоминаю того старика, который рассказал мне притчу про лягушек и короля и вывел свою формулу счастья. Так же, как он, я хочу вести тихую жизнь в саду, рядом со своими детьми и девочками из детского центра. Я была бы бабушкой, а затем прабабушкой, и это принесло бы мне счастье; ту же работу, которая была на мне, возглавлял бы тем временем кто-нибудь другой.