Нора Шарифф - Тайны Норы

— Тогда почему вы спрашиваете о работе у нас?

— Если честно, я хочу снять квартиру, но зарплата в ресторане меня не устраивает. Мне нужно жалование получше, чтобы сводить концы с концами.

Я чувствовала себя очень неловкой, понимая, что никто не захочет нанимать на работу столь прямолинейную особу.

— Мне нравится ваше французское произношение, к тому же вы производите хорошее впечатление. Я вам предлагаю работу на полный рабочий день из расчета десять долларов в час. Это вам подходит?

— Мадам, это как раз то, на что я надеялась, — откровенно призналась я. — Спасибо.

— Ну, тогда завтра выходите на работу.

Я проработала в этом бутике год: несколько месяцев простым продавцом, затем старшей в бригаде милых девушек, живших неподалеку от меня. Это были трудные времена, я постоянно испытывала давление и стресс, но я горжусь полученным опытом. Я очень привязалась к моей заведующей. Несмотря на разницу в возрасте, мы нашли общий язык и стали, как сестры. Мы вместе обедали, часто звонили друг другу, а после закрытия, случалось, оставались болтать в свое удовольствие.

Но я никогда не забывала о роковой дате, нависшей над нами дамокловым мечом. Мы должны были подготовиться к этому сложному периоду. Мать получала пособие, я хорошо зарабатывала, благодаря чему мы наконец понемногу смогли встать на ноги. Для нас это было настоящее чудо.

В указанный срок, третьего октября, нас известили о том, что судебное заседание о предоставлении нам постоянного гражданства назначено на десятое октября. Последняя неделя была самой тягостной в моей жизни. Я мало спала, придумывая возможные сценарии развития событий. Какие вопросы нам будут задавать? Сколько времени все это продлится? Захотят ли они выслушать нас? Возможно, нам скажут:

— Возвращайтесь к себе домой!

Домой? Знать бы только, где он, этот дом. Нигде! Для французов мы были арабами, в Алжире все мои знакомые называли меня француженкой. По возвращении во Францию снова стали арабами. И что? Когда, наконец, мы пустим корни, ведь без них не может полноценно существовать ни один человек?

Мне не нравилось, что наша судьба находилась в руках совершенно посторонних людей, которые ничего о нас не знали. А то, что судья получил на десяти страницах отчет, излагающий нашу историю, мало что меняло. Наши приключения были настолько невероятными, что он вполне мог усомниться в их подлинности. Я так хотела, чтобы мои браться почувствовали себя в безопасности, чтобы их жизнь походила на жизнь их сверстников, которые не задумывались о завтрашнем дне. Я видела, как они легко освоились в этом квартале, завели друзей и старалась не думать о завтрашнем дне. Если нам откажут, я буду очень страдать, но это ерунда по сравнению со страданиями малышей. Я не могла даже представить, какие последствия будет иметь такое решение для их судеб.

Наступило памятное утро 10 октября 2002 года. Через несколько часов судья приступит к рассмотрению вопроса о нашем дальнейшем пребывании в стране. Этому дню суждено было стать самым напряженным за всю мою жизнь.

В судебном зале, в леденящей душу атмосфере, нас ожидали судья, его ассистентка — женщина с суровым взглядом — и наш адвокат мадам Вантурелли. Каролина, наша подруга из центра, тоже пришла поддержать нас. Ее присутствие успокаивало меня.

Мы вшестером ждали, когда нам станут задавать вопросы. Атмосфера нервозности накалилась до предела — казалось, до нее можно было дотронуться. От каждого из нас потребовали положить руку на Коран и поклясться говорить только правду. Присягнув, я обратилась с молитвой к Богу: «Ты нужен нам сегодня! Не забывай и защищай нас, прошу тебя!» Судья опрашивал мать в течение нескольких часов, но она спокойно ответила на все его вопросы. Если он и пытался поймать ее на лжи, то это ему не удалось. Когда ассистентка судьи вдруг заявила, что женщины в Алжире имеют право на развод, адвокат посчитала нужным вмешаться — ведь ее муж тоже был родом из Алжира. Уверенным тоном она подтвердила, что алжирские женщины не могут развестись без согласия супруга. Потом был объявлен перерыв до трех часов. Эта пауза позволила нам восстановить силы.

В условленный час мы снова предстали перед судьей. Тот вызвал мальчиков. Они вошли в зал гуськом. Зах завершал шествие. Их попросили назвать имена и возраст. Близнецы за словом в карман не лезли. Элиас вдруг подошел к судье, и тот, несколько растроганный, посадил его к себе на колени и принялся спрашивать о нехороших алжирских бородачах. О Боже, это была катастрофа! Сначала Элиас придерживался правды, но после, я не знаю почему, стал все больше преувеличивать, не в силах совладать с разыгравшейся фантазией. Я была совершенно сбита с толку! А ведь Элиас, бедняжка, думал, что помогает нам!