Нора Шарифф: Тайны Норы

Моя мать всегда относилась ко мне как к ребенку, который не верит в собственные силы. Конечно, она права… но я вынуждена была молчать. Я не могла допустить, чтобы мои тайны всплыли на поверхность. В то время это был вопрос жизни и смерти для меня и для тебя, моя любимая, дорогая сердцу мамочка. Но сегодня эти, не сказанные когда-то, слова душат меня и просятся на волю. Больше не хочу, чтобы они мешали мне спокойно спать и видеть сны. Я хочу удалить этот нарыв. Я хочу жить!

Открыть правду будет непросто. Я понимаю. Тем более, что все эти годы я старалась скрыть свои секреты поглубже, забыть об их существовании.

Я всегда была убеждена, что лицо выдает меня, а тот, кто захочет заглянуть мне в глаза, увидит там грязь и уродство. Именно поэтому я всегда боялась насмешек и шепотков за спиной, хотя мать старалась одеть меня со вкусом. Парадокс, но на самом деле никто надо мной не смеялся, друзей я заводила легко. Может, потому что старалась быть любезной с окружающими. Даже теперь я нуждаюсь в поощрении, любви и восхищении. Потому что сомневаюсь в себе.

В детстве я старалась хорошо успевать в учебе, в занятиях спортом, старалась быть заметной. Я была милой и послушной девочкой, готовой выслушать каждого, кто в этом нуждался. Но никогда и ни при каких обстоятельствах я не просила помощи у других. Никогда не показывала другим свою боль. Никогда не рассказывала о том, что творится у меня дома. Никогда не плакала в объятиях подруги… до недавнего времени. Двадцать лет мое сердце было закрыто для других.

В 2005 году, когда моя мать стала писать книгу о нашей семье, я была уверена, что читать ее не будут. Несмотря на мой пессимизм, мать не оставила свою затею, и вот, 8 марта 2006 года, в Международный женский день, издательство «JCL» выпустило «Паранджу страха». Успех книги придал моей матери энергии и уверенности: она с головой ушла в другие проекты. Что касается меня, то я продолжала просто быть рядом… а вся моя жизнь шла по замкнутому кругу.

Летом я перечитала описание нашего путешествия в Канаду. Чтение вырвало меня из реальной жизни и погрузило в прошлое, полное горестей, одиночества, слез и молчания. Я слышала голос матери, которая описывала жизнь взрослой женщины, заботившейся о своих детях. Я всегда, с раннего детства, старалась помогать ей, вот только удалось ли это мне? Если да, то какой ценой?

Знала ли я по-настоящему беззаботное детство? Не помню. Я всегда чувствовала потребность прийти на помощь другим — матери, сестре, братишкам, чуть позже — своим друзьям. Часто я уставала от себя — от такой, какой была, и не знала, как помочь самой себе. Посвящая время другим, я забывала о себе. Сегодня я чувствую, что прохожу новый и важный жизненный поворот. Я не хочу больше топтаться на месте. Я хочу избавиться от этой паранойи, от парализующих страхов, освободиться от кошмаров и просто наслаждаться безопасностью, которую дал нам Квебек. Нужно переступить через свое прошлое, но снова говорить об этом, воскрешая в памяти воспоминания о причиненной мне боли, о ранах, которые тут же начинают кровоточить, так страшно. Страшно и больно погружаться в прошлое, в свои воспоминания и особенно в свои… тайны. Но выбора нет. Не избавившись от секретов, я так и буду топтаться на месте.

Родители моей матери эмигрировали из Алжира из-за политической нестабильности во Францию и поселились в парижском пригороде. Моя мать, ее четверо братьев и сестра родились во Франции. Сделав состояние, мой дед увез семью обратно в Алжир, где, как он считал, сможет дать детям лучшее образование согласно мусульманским обычаям. Там моя мать достигла отрочества. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, отец решил выдать ее замуж за человека, который работал на него. Так он хотел снять с себя всю ответственность за дочь, передоверив это зятю. Во время единственной короткой встречи перед свадьбой мать даже не осмелилась взглянуть на будущего мужа. Замужество дочери для господина Шариффа было вопросом чести, своей и семейной, а такого слова, как любовь, в его лексиконе просто не существовало.

В качестве свадебного подарка мой дед подарил молодоженам дом в пригороде Парижа. В семнадцать лет мать родила первого ребенка, моего старшего брата. Его назвали Амиром. С одобрения моего отца бабка забрала мальчика себе, под тем предлогом, что мать слишком молода, чтобы правильно воспитать сына, но на самом деле просто потому, что он был мальчиком. Моя мать пыталась протестовать, но ее мольбы никто не услышал.