Николас Дикнер - В поисках утраченного

Девушка удаляется в глубь магазина. Я рассеянно изучаю миграции гарифуна, но на самом деле меня беспокоит ее лицо. Кассирша в местном круглосуточном магазине? Случайная знакомая, с которой однажды мы встретились за ужином? Или я проехал с ней пару остановок в автобусе № 55? Продавцу книг приходится помнить так много, и, как сказал бы старый Борхес, неизбежно начинаешь путать, что читал, что видел, а что чувствовал.

Поиски длятся недолго. Минут через десять девушка возвращается к кассе.

— Нашли то, что искали?

— Даже лучше.

Она вываливает на прилавок полдюжины книг, редчайших книг, которые никогда не найдешь в обычном книжном магазине. Я отыскиваю огрызок карандаша и подсчитываю общую стоимость покупки. Девушка с сомнением смотрит на меня краешком глаза и наконец спрашивает:

— Что это висит у вас на шее?

— Компас Никольского.

Она не пытается уточнить и отворачивается к отделу Микки Спиллейна. Я царапаю на квитанции общую сумму и вручаю ей копию:

— Все вместе сто девятнадцать долларов, или, округляя, сто десять.

Я лезу под прилавок и выуживаю большой желтый пакет из обувного магазина. Многие покупатели удивляются тому, что мы используем старые пакеты, однако, по мнению мадам Дюбо, нечего заворачивать букинистические книги в новый пластик.

Девушка достает бумажник и не моргнув глазом платит 110 долларов. Затем она забирает пакет, зонтик, прощается и выходит в шторм. Еще несколько секунд я пытаюсь понять, где видел ее раньше. В местном кафе? На рынке Жан-Талон? На крыльце протестантской церкви? Я пожимаю плечами и уже собираюсь вернуться в Бездну, когда замечаю старую книгу, забытую ею на прилавке.

Я хватаю книгу и выбегаю на улицу под дождь, оглядываюсь, прищурившись. Девушка исчезла. Я стираю ручейки, стекающие по шее, и возвращаюсь в магазин.

Оставшись наедине с книгой, я начинаю ее исследовать подробнее. Пожалуй, она древнее, чем показалось на первый взгляд. Я открываю ее точно посередине и читаю первое же попавшееся на глаза предложение:

Всякий раз, когда пират видит во сне час своей смерти, он думает не о небесах, а о конечном возвращении на остров Провиденс.

Пиратские истории. Очень странно, если вдуматься. С чего вдруг автор решил заняться такой старой, исчерпавшей себя темой? Наверняка эту книгу написал кто-то вроде меня: книжный червь, так и не рискнувший скинуть шлепанцы и ступить в бескрайний мир, но обожающий жизнь пирата, полную опасных странствий и приключений. Я внимательно рассматриваю книжку, однако не нахожу абсолютно никаких следов имени автора. Только старый разрозненный текст, сочиненный неизвестно кем.

Затем я замечаю странную деталь: гарнитура шрифта на первой и последней страницах разная. При ближайшем рассмотрении оказывается, что оформление и ширина полей тоже разные. Я нахожу изъяны в швах, различия в цвете и текстуре страниц. И вдруг на меня снисходит истина. Эта книга на самом деле составлена из кусков нескольких книг, грубо обрезанных и сшитых вместе.

Следуя за причудливой нумерацией страниц, я легко обнаруживаю фрагменты трех книг, сшитых в следующем порядке:

страницы с 27 по 54: очень старая монография об островах сокровищ;

страницы с 71 по 102: псевдоисторический трактат о пиратах Карибского моря;

страницы с 37 по 62: биография Александра Селкирка, высаженного на необитаемый остров.

Этот загадочный сборник в анонимном переплете — или в том, что от него осталось, — три судьбы, когда-то разбросанные по разным библиотекам или даже по разным мусорным свалкам. Из чего возникает вопрос: что за изощренный ум создал подобную смесь и с какой целью?

На этот вопрос ответа нет, и я спрашиваю себя, вернется ли девушка за своей трехглавой книжкой. Если нет, мы вправе считать ее своей собственностью и выставить на продажу. Однако вряд ли удастся продать эту диковинку. В ее нынешнем состоянии она может стоить не больше пятидесяти центов, а отдать книжку за пятьдесят центов просто невозможно. Безответственно.

Я смотрю на книжку с возрастающим интересом, потом аккуратно заворачиваю ее и убираю в свой рюкзак.

ПРОБУЖДЕНИЕ НАСТОЛЬКО ВНЕЗАПНОЕ, что я резко сажусь в кровати; затем включаю лампу и яростно тру глаза. В поле зрения проявляется тумбочка с чайником, Трехголовой Книжкой и компасом Никольского. Будильник показывает 2.07 ночи.

Я наконец вспомнил, где видел незнакомку из книжного магазина.

История началась в августе 1992 года. Я пристально следил за развитием «Кризиса Ока», особенно после того, как воины из резервации Канаваке забаррикадировали мост Мерсье меньше чем в десяти минутах от моего родного городка. Время от времени я видел бывших соседей, оскорблявших полицейских или индейцев или тех и других одновременно.