Эдуард Лимонов - По тюрьмам

Петров мне не успел рассказать, что там у них в деталях случилось. В доме обнаружена была кровь. Но у обвиняемых и потерпевших якобы одна группа крови. Потому, кто кого бил, остается спорной проблемой. Глядя каждый раз на ковыляющих в конвоирке подсудимых Врубелей, я скорее склоняюсь к выводу, что Андряны — ловкие злодеи. Гособвинитель считает, что Врубеля и Петров пытались убить старшую армянку, а Ян Врубель утверждает, что его ранили в голову и в бедро. Дополнительное таинственное обстоятельство дела вот какое. «Саратов СП» за 17 января 2003 года пишет: «В последнем слове подсудимые заявили, что они невиновны, просили найти, кто их похитил и подставил. Увы, дело о похищении Врубелей прекращено, так как подозреваемые в нем оказались ни при чем».

Я не слышал от подсудимых ничего о похищении. До этого дело не дошло. Возможно, наши автобусные контакты были слишком короткими. Помимо общего бокса в автобусе, порой я успевал перекинуться несколькими фразами с Петровым в конвойном туалете облсуда. Обычно я уже стоял над вонючей дырой на «башмаках», целясь струей в очко туалета, когда вводили Петрова и он вставал в позицию. Тут мы и обменивались фразами. Разумеется, на развернутое понимание деталей дела времени у меня не было.

16 января Сергея и Яна Врубелей приговорили к восьми с половиной годам строгого режима каждого, а Петрова к тринадцати. Все подсудимые и их адвокаты намерены подать кассационные жалобы.

В деле Врубелей российское правосудие заблудилось. Оно, вообще-то, заблудилось во многих делах. Ориентируясь на правосудие американское, российское правосудие стало давать оступившимся гражданам астрономические срока наказаний. Эти срока физически невозможно отсидеть. В Соединенных Штатах действительно подсудимым дают (в особенности по совокупности преступлений) серьезно звучащие наказания. Однако в Соединенных Штатах одновременно существует гибкая и развитая система прощения и снятия наказаний. 365 дней в году различные спецкомиссии, состоящие из воспитателей, психиатров и судей, освидетельствуют заключенных на предмет определения: не созрел ли уже заключенный для освобождения. В результате даже за тяжкие преступления американские преступники сидят лишь часть назначенного им в наказание срока. Российское же подражательное правосудие заламывает астрономические срока, зная, что в стране нет современной системы смягчения наказаний. Та Система Условно-Досрочного Освобождения, которая унаследована РФ от СССР, вся покоится, как на фундаменте, на доброй или злой воле администрации исправительного учреждения, где зэк отбывает наказание. Не психиатры, не воспитатели, не судьи решают, созрел ли отбывающий наказание для освобождения, а русский «кум» — оперативник зоны и хозяин зоны. И коллектив подначальных им «козлов» — активистов зоны.

Судьи же, возомнив себя в новой судебной системе, словно бы поверили, что зэки у нас живут так долго, как ветхозаветные патриархи, мафусаилы какие-нибудь. В советские времена срок свыше пяти лет считался серьезным, сейчас судья запросто дает и 20, и 26 лет!

Чего бы там Врубеля ни поделили с семьей Андрян, убитых там нет. «Исчезновение же из дамской сумочки жалких 2 тысяч рублей» не стоит ни 12, ни 8,5 лет. Стоит года полтора в колонии общего режима. Да ведь еще они и инвалидами остались эти Врубеля. И сидят пятый год.

Понятно, что судьям приказано судить свирепо, дабы заставить уважать государство, основанное на началах несправедливости и несправедливого распределения богатств в стране. Уголовный кодекс Российской Федерации ненужно свиреп. Суды занимаются тем, что убивают заключенных, забрасывая их мрачными глыбами сроков. Не говоря уже о том, что лишение свободы есть средневековое средство борьбы с буйными членами общества, из того же меню, где значились колесование и четвертование. Колесование и четвертование исчезли из меню, как кровавое варварство. Но содержание в темнице также есть варварство. Давно уже можно было измыслить другие средства наказания. Поселения на границе с Чечней или освоение пограничных с Китаем земель вполне могли бы выполняться определенными группами заключенных. Но Российское государство неспособно мыслить. Нет в аппарате государства мыслящих людей. Быстрее и проще продолжать губить зэков. Обществу же, боящемуся заключенных, совсем нет до них дела.

Когда я сидел в 125-й, я размышлял над феноменом «новых преступников» — пиздюков Антона, Артема, Саньков. Как и почему хулиганы по сути совершенных ими деяний, Антон и Артем могли оказаться в категории особо тяжких преступников? И пришел к выводу, что в Российской Федерации человека судят не за фактическое деяние, но еще и за его биографию. За его предыдущие поступки (хотя и Антон Предыус, и Артем Шакин ничего экстраординарного не совершили и до того, как попали на третьяк — мелкое хулиганство в пьяном виде, и только), за то, что не перевоспитался.