Эдуард Лимонов - Русское психо

Видов крепостничества существовало множество, деревни со всеми их обитателями принадлежали как дворянам-помещикам, так и находились во владениях царя, монастырей или заводов. Но независимо от хозяев и формы владения ярмо рабства наложило рубцы и безжалостно искалечило и ампутировало русское психо. Характер существующих сегодня отношений между работодателем и рабочим, между начальником и подчинённым, солдатом и офицером, между женщиной и мужчиной, отцом и детьми, а главное, характер отношений между властью и гражданами во многом достался нам от времён крепостного права. Достаточно понаблюдать, как высокомерно ведут себя у власти наши президенты, чтобы понять, что они видят в нас не сограждан, но своих подданных, которых они по прихоти могут казнить, а могут и миловать. В нескольких своих книгах я ввёл в обиход и развил понятие «русского адата» — древнейших, древних и старых обычаев русской жизни. По аналогии с параллельно существующими в мусульманском мире обычаями «адата» (обычаи предков) и законами «шариата» (коранический закон) я утверждал, что в России «адат» оказался крепче и сильнее и царской власти, и капитализма, и социализма, и православия. Россия живёт по адату, лишь временно сгибаясь перед новыми светскими законами.

Русский «адат» есть часть русского психо. О других частях, о климате, географии, пейзаже и производном от них — темпераменте нации — я говорил выше.

Точнее, это общественное место можно было бы лучше назвать «холл жилого дома». А еще точнее, это на самом деле комплекс, совокупность коридоров, лестниц и помещений, ведущих к двери в квартиру жильца. За порогом двери находится его нора. Во Франции этот комплекс называется также неточно, но точнее: «escalier» т.е. лестница. Лестница «А» соответствует нашему первому подъезду. « Escalier B» — второй подъезд, «escalier C» — третий и так далее.

Миновать подъезд невозможно. Юные матери выводят детей из подъездов на первые прогулки — на ознакомление с внешним миром. Впоследствии дети сами в начале пугливо, выходят из нор через подъезд, чтобы общаться, играть или драться со сверстниками, подростки — чтобы дружить или враждовать, противоположные пола — чтобы обращать друг на друга внимание и знакомиться. Подъезд — это как бы предбанник вселенной. Дети знают в своих подъездах каждую стену и пятна на стенах. Вырастая и уезжая в далекие страны (если уезжают), они помнят эти пятна на стенах. Многие любят и помнят подъезд лучше, чем свою квартиру, где царят взрослые. От взрослых дети убегают в подъезд, чтобы создать там свою субкультуру. «Таня + Володя» — на стенке мелом — самая розовая часть этой субкультуры, ее настенной живописи. В настенную живопись входят надписи разнообразного назначения и происхождения, от названия любимой рок-группы до обязательного трехбуквенного слова, раскрывающего смысл жизни на земле. И до поучительных рисунков, популярно объясняющих применение органа, обозначаемого трехбуквенным словом. В помещениях подъезда происходит все, что нужно юному существу в его русской жизни. Там курят и пьют, впервые целуются и совокупляются, впрочем это совершают самые отважные. Подъезд — место социализации, общения жильцов, вторжения чужаков, место приветствий и сведения счётов. Место свиданий «Тани» и «Володи», место совокуплений, приёма дозы наркотиков и распития алкоголя. Место, где случайные прохожие мочеиспускаются, а отдельные наглецы даже испражняются.

Обшарпанные бока и мрачноватую сырость моего подъезда по улице 1-ой Поперечной д.22, в городе Харькове я отчётливо чувствую, если хочу, и сегодня. Правда, тот подъезд был ещё вполне архаичным, старомодно-крестьянским, так как принадлежал всего лишь двухэтажному дому. На обоих этажах его было всего лишь по три квартиры на каждого. Правда, в нашем подъезде было немало детей тогда. Если я не ошибаюсь, — то целых 14 детей на шесть квартир. Тогда мы считали, что нас, детей, нас там живёт мало. В других домах было больше детей.

В последнее время к многочисленным функциям подъезда прибавилась ещё одна. В подъездах теперь убивают. И дня не проходит, чтобы в России хоть одного человека не убили в подъезде. Наилучшее из возможных по степени удобства для убийц место — российский подъезд. Будь целью бандит или авторитет, он всегда постоянно где-то живёт, где-то стоит его постель, потому он не минует своего подъезда. И вот там, сразу же за дверью или на марше лестницы, при входе в квартиру или при выходе его ждёт смерть — спокойный человек в чёрной куртке и чёрной лыжной шапочке, делающей всё взрослое население России похожими друг на друга.