Эдуард Лимонов - Русское психо

Самый лучший следователь — это алкоголик. Каждое утро он сам не свой, и в течение дня много раз бегает выпить. На тебя он смотрит как на досадную помеху или удобное алиби, в зависимости от того, сколько он выпил. Алиби звучит так: «Я занят, я работаю с подследственным», а помеха: «Ну зайди на пять минут, посиди с подследственным, мне отлучиться надо». И по коридору топ-топ-топ-топ-топ, к пиву, к пиву!

Однако для Государства их слабости не имеют значения. Все вместе, животастые, тощие как глисты, юные или дряхлые, сложены они в единую глыбу каменного холодного закона: трещина-яма рта, через которую они тебя заглатывают, каменные, глубокие уши, которыми подслушивают, немигающие злобные слепые глаза — чёрные угли. На каменных губах Закона — кровь запеклась пенкой.

Вообще-то взрослая, выросшая до отказа самка — смешна. Этакая затянутая в трусы и лифчик, мясная такая, тугая и остро пахнущая туша. Как бы ее варили как сарделину до отказа. Еще не лопается, но готова вот сейчас распороться трещиной. Сиськи-батоны, жировые отложения, живот вперед, задница — на зад. Особенно нелеп лифчик (бюстгальтер по-древнему) — какая-то просто сбруя, как на лошади или там, осле. Мы уже привыкли, но вообще-то хохотать нужно, когда стоит такое существо перед тобой в сбруе, и пальцами ног шевелит… Я думаю, лучшим из них этот поганый лифчик ненавистен. Конечно, есть, в конце концов, опасность отвисания, но лучше уж пусть когда-нибудь потом отвисают, чем сейчас в таком виде путешествовать и появляться в интимный момент с этими переметными сумами для грудей.

Девушка — существо выжидающее. Она всегда ждет. Не то, что она от природы такая. Это ее сделали зависимой. Внутри себя она, может быть, нетерпеливо простеньким матом кроет тебя за то, что ты еще не протянул к ней руки. Что до нее, то она давно все решила, девушка существо соглашающееся, впускающее или нет. Про себя она все решила о тебе, едва увидев. Она решила «Дам». «Ему дам». Она сделала полдела. И еще сделает часть, когда будет заниматься с тобой любовью. Постарается тебе понравиться, если ты ей нужен. Но общество и воспитание обрекло ее на пассивную роль, на роль «телки». Потому она ждет своего часа. И зыркает глазами. Ее мама так учила. И общество.

От природы распределение ролей конечно налицо. Женщина впускает, у нее есть куда. Мужчина входит, проходит, внедряется «в». Но необходимость пассивного выжидания (затянуться в сбрую, тщательно накрашенная, в деодоранте, теребит платочек и ЖДЕТ), ожидать с как можно более бесстрастным видом, покорно; — это от воспитания. Это социальное воспитание сделало женщину слабым полом. (А ведь она так же могла бы быть берущей, как мужчина, да она и есть фактически берущая, требующая, да еще и находится в выигрышном положении по сравнению с ним. Ее качество — мягкость. Это ему хорошо бы иметь проржавевшую стальную болванку или сучковато-мозолистую палку между ног, для нее же идеал — ласковое масло, мох, глубокий и жгучий, — вот что от нее ожидается).

Слабый пол не очень-то изначально и слабый. Дохляков-мальчиков, выходящих таковыми из мамкиного чрева столько же, сколько и дохляков-девочек. Это потом девочек равно и сильных, и слабых смиряют цепями той социальной роли, которая ЕЙ уготована обществом. Причем уготована вовсе даже не современным обществом, а давнишним, прошедшего времени, обществом прабабушек и прадедушек, а то и много дряхлее этого. Таким образом массивнозадые и ногастые девушки с челюстями боксеров (их немало в наших школах, приглядитесь, половина а то и две третьих класса) вынуждены терпеливо разыгрывать роли тургеневских Ась, как будто они и нежные и слабосильные от природы все как одна. Играют вынужденно женскую роль. А какова женская роль?

Общество, на самом деле, готовит девушку-обывателя сразу к нескольким прямо противоположным задачам:

1.Быть любовницей нежной и слабой (как противоположность мужчине) — быть дающей наслаждение, быть держательницей ворот рая; она должна быть слаба настолько, чтобы среднестатистический лох мог бы силой открыть ее ворота. 2.Быть матерью-кормилицей, снабженцем, поваром, официанткой, горничной, грузчиком и домашней прислугой. Обе вместе эти задачи не могут быть выполнены без ущерба для одной или другой. В Истории сплошь и рядом самые развитые женщины отказывались от выполнения второй предписанной обществом жизненной задачи и фокусировали свое внимание на первой. Гетеры Греции, куртизанки Рима и французского королевского двора, гейши и подруги художников — натурщицы или рядовые проститутки радостно отказывались от деторождения и становились жрицами любви. Буржуазная мораль немало сюсюкала над судьбой этих якобы «несчастных» и «заблудших», но даже Иисус Христос предпочитал общество Марии Магдалины, сделав ее своим вниманием одним из центральных персонажей Истории Жизни, Распятия и Воскресения Учителя… Если уж Христос…, то сам Бог велел позднее Октавиану и Калигуле, Лотреку и Ван Гогу, Стринбергу и Блоку увиваться вокруг «падших» созданий.