Проходная уже давно осталась позади, но оттуда все еще доносились шквальные вскрики осаждающих и крутой голос вахтера. Судя по всему, ему приходилось нелегко.
– И всегда на вас такой спрос? – улыбнулся Хуттер.
– Это с механического парни, соседи, – сразу поняла Галя. – Думают, может, буфет. – И добавила по справедливости: – Воскресенье же! Деваться тоже куда-то надо. А мы как раз воинов пригласили, шефов. Зал маленький, не вмещает.
Поднялись еще по лестнице. Галя открыла дверь.
– Раздевайтесь, пожалуйста. Прямо на столы можно, если гвоздей не хватит.
Комната, щедро уставленная шкафами, была дочиста прибрана. Папки со всех столов аккуратно сложены на окне. Даже чернильницы собраны вместе. На маленьком, с табуретку, сейфе сидела девушка, бледная, как моль. Девушка стесненно поднялась, когда они вошли, и неловко застыла.
– Архипова, – сказала ей Галя, – рздень товарищей и смтри! чтоб никуда из комнаты!
От твердых Галиных согласных явственно запахло субординацией, это уже чересчур. Архипова молча кивнула.
– Смтри! – еще раз сказала Галя.
Наташа, с облегчением сбрасывая шубу, улыбнулась Архиповой:
– Чуть подмажемся, да? Наведем красоту…
Но Архипова не вышла из роли бессловесного стража, даже не улыбнулась. Она молча достала из шкафа зеркало и поставила перед Наташей.
– У нас все продумано, – засмеялась Галя.
Хуттер все-таки еще попытался вовлечь Архипову в разговор:
– Как у вас тут уютно! – И даже руки потер: как тепло, как хорошо, как по-домашнему. И пенсне его располагающе блеснуло на крепком носу.
Но Архипова промолчала, а Галя ответила гордо:
– Мы же с утра готовились…
Только когда все уже собрались идти в зал, Архипова тихонько потянула начальственную Галю за желтую кофту:
– Галь, а кто за линоль отвечает?
И Галя сказала с порога громко и весело:
– Это не твое дело. Ты тут смтри. А за линоль Вербицкая отвечает, она в курсе.
Тогда уже Юрий не выдержал.
– Пойдемте с нами, – сказал он бледной Архиповой. – Правда, пойдемте! Чего тут весь вечер сидеть? Ну, кто эти шмотки тронет, что вы, ей-богу?
– Конечно, – поддержал Хуттер. – Можно в конце концов просто запереть дверь. Идемте!
Архипова покраснела и даже сделала было несколько живых движений. Но тут же снова увяла. Потому что Галя, категорическим взором удерживая ее на посту, сказала строго:
– Нет. Она же дежурная. Ее же выделили.
– Тогда я тоже останусь, – сказал Юрий.
Архипова смешно испугалась. Всплеснула руками и застыла.
А правда, ужасно вдруг захотелось остаться в этой комнате. Оседлать маленький сейф, как табуретку. Закурить, скидывая пепел в старую непроливайку. Рассказать этой вялой девчонке, Архиповой, что-нибудь смешное. Чтобы забыла, наконец, про нелепую свою ответственность за чужие пальто. Чтобы выпрямилась. Засмеялась в открытую. Громко. Прямо чтобы помирала со смеха. Чтобы Юрий услышал, наконец, ее человеческий голос.
И себе заодно настроение бы исправить. За компанию. Вернуть себе старый рисунок роли и успокоиться – чего проще.
Но еще этот звонок Лены. Никогда в театр не звонила, и вдруг – звонок…
– В другой раз как-нибудь, Юрий Павлович, – весело сказал Хуттер, переводя дело в шутку. А между тем, цепко ухватив Юрия за локоть, уже выводил его из комнаты.
Пришлось подчиниться.
В зале уже было тесно. Но как-то до странности пусто в то же время. Сразу не поймешь даже отчего. Видимо, ощущение пустоты возникало от разобщенности. Девушки, которых было тут огромное большинство, табунились замкнутыми группками. Редко кто вольно переходил из одной в другую. В группках стесненно прыскали. Пристрастно оглядывали входящих в зал. Свободного разговора не было слышно, только глухое шушуканье. Как за спиной. Когда в дальнем углу кто-то громко засмеялся, многие головы повернулись туда, как показалось Юрию, удивленно. Будто смех на вечере отдыха был непонятной бестактностью.
– Это что же они? По цеховым интересам? – шепнул он Наташе.
– Так всегда вначале бывает, – пожала плечами Наташа. – Потом разойдутся.
– Не похоже, – сказал Юрий.
– Ты просто уже забыл, как это бывает…
Тут к ним подскочила Галя, прикрепленная, видимо, намертво. Она сняла свою желтую кофту, отчего плечи ее раздались шире, а таз стал еще уже.
Наташа заговорила с Галей с той ласковой снисходительностью, которую Юрий узнавал мгновенно и прямо терпеть не мог. Так Наташа говорила с женщинами, которых мысленно и навечно зачисляла в разряд убогих. Это по меньшей мере невеликодушно. Хотя сейчас, рядом с прикрепленной Галей, Наташа выглядела контрастно, ничего не скажешь. И свитер плавно стекал с ее плеч, струился. Хоть и был толстым, нарочито грубым. И приглашенные воины уже оглядывались. Нельзя сказать, чтобы это было Юрию неприятно.
Читать дальше