Маделин Уикхем - Испанские каникулы

— Привет, — сказал Хью и присел на корточки рядом с Натом. — Как дела?

— Хорошо, — отозвался Нат. Он отложил синий карандаш и потянулся за желтым. — Я рисую вон то лимонное дерево.

Хью взглянул на лист бумаги, а потом просто машинально проследил за взглядом Ната. И обнаружил, к собственному удивлению, что мальчик очень точно изобразил растущее перед ним дерево.

— Вот это да! — вырвалось у Хью. — Здорово! — Он еще раз посмотрел на бумагу, а потом снова на дерево. — Так ты, оказывается, умеешь рисовать?

— Ну да, — ответил Нат, слегка пожав плечами, и продолжил рисовать.

Хью молча глядел на него, и в душе у него зашевелилось странное чувство — какое-то смутное воспоминание.

— Твоя мама ведь тоже умеет рисовать, верно? — спросил он вдруг.

— Еще бы! Мама классно рисует, — подтвердил Нат. — У нее была выставка в церкви, так три человека купили ее рисунки — не наши друзья, а так, незнакомые.

— Она когда-то нарисовала меня, — сказал Хью. Он взглянул в темные глаза Ната, и его охватило радостное возбуждение от того, что он рисковал, делясь столь тайным воспоминанием с этим ребенком. — Сделала карандашный набросок. Это заняло всего несколько секунд — но это получился я. Мои глаза, мои плечи…

Хью не договорил, погрузившись в воспоминания. Его спальня; шторы задернуты, защищая комнату от послеполуденного света. Дрожь предвкушаемого удовольствия в глазах Хлои отзывается дрожью в его теле. Шуршание карандаша по бумаге…

— Знаешь, я совершенно об этом позабыл и вспомнил вот только сейчас, — сказал Хью, изобразив непринужденный смешок. — Я даже и не знаю, где этот рисунок теперь.

— Мама нас всех рисовала, — сказал Нат вежливо, но без малейшего интереса. — Она сделала кучу моих портретов, когда я был маленьким. Вместо фотографий.

Некоторое время они молчали, и слышно было лишь поскрипывание карандаша Ната.

— А твоего папу она рисует? — спросил неожиданно для самого себя Хью.

И тут же пожалел об этом. Он презирал себя за этот вопрос — и все же ждал ответа, затаив дыхание.

— Иногда, — небрежно отозвался Нат и взял черный карандаш. — Она нарисовала нас троих на прошлое Рождество. — Он оторвался от рисунка, поднял голову и улыбнулся. — Папа тогда здорово пошутил: подождал, пока мама отвернется, и нацепил фальшивые усы. А потом мама повернулась и почувствовала, что что-то неправильно, но не могла сообразить, что именно. — Нат хихикнул, и Хью выдавил из себя улыбку. — А потом мама заметила эти усы, но ничего не сказала, а стала рисовать дальше. А потом она закончила картинку и показала нам — и у папы были эти здоровенные усы и еще большущие уши…

Нат расхохотался, и Хью резко выдохнул. Он чувствовал себя дурак дураком. Господи, ну чего он ожидал? Что хотел услышать? Истории о прискорбной несовместимости? Намеки на то, что у них все неладно? Ну что ж, он получил то, что заслужил. Рассказ о счастливой семье, о шутках и смехе, благослови Господи наши души!

И вдруг, глядя на хихикающего Ната, Хью ощутил себя даже не дураком, а совратителем малолетних. На кой черт он затеял этот разговор с невинным мальчиком и принялся задавать якобы простые и понятные вопросы с мрачным, скользким подтекстом?

— А это ты рисуешь для чего-то? — поинтересовался Хью, указав на рисунок, и улыбнулся Нату. — Или просто пополняешь свою коллекцию?

— Вообще-то это для альбома, — объяснил Нат. — Нам надо вести дневник на каникулах — ну, домашнее задание такое. Папа сказал, что если я буду делать понемногу каждый день, то и сам не замечу, как все будет готово. По двадцать минут в день. — Он посмотрел на часы. — На самом деле я уже почти закончил.

— Очень разумный подход, — согласился Хью. — Часто и понемногу.

— Я собираю всякие штуки для альбома, — сообщил Нат. Он снял рисунок и открыл темно-зеленую кожаную папку, на которой рисовал. — Вот мой билет на самолет, вот открытка из Пуэрто-Бануса, а вот я нарисовал виллу…

— Замечательно, — сказал Хью дружелюбным учительским тоном. — Можно посмотреть?

Он взял зеленую папку, взглянул на обложку и застыл, увидев знакомый логотип ПБЛ. Логотип его собственной компании. Как эта папка могла попасть к мальчишке? Она выглядела в точности как одна из его собственных папок для презентаций. Может, ее дала Нату Аманда? Хотя откуда бы ее взяла Аманда?

— Нат, — небрежно поинтересовался Хью, — а где ты взял эту папку?

— У папы, — отозвался Нат, подняв взгляд.

— У папы? — Хью пораженно уставился на открытое лицо ничего не подозревающего мальчика. — То есть как — у папы? А он где ее взял?