Андрей Жвалевский - Как кошка с собакой

— Девушка, извините, можно с вами познакомиться?

— Что?

Я не верила своим ушам, глазам и прочим органам чувств. Ладно глаза, они у меня сегодня были заплаканы так, что я мало что видела. Но уши меня никогда не подводили. Да и прочие органы чувств — нос — ощущали запах недорогой, но приятной мужской туалетной воды.

— Извините, — сказал молодой человек в черной куртке, — я обычно себе такого не позволяю. Просто… вы такая несчастная. И такая красивая.

«Съём, — у меня не было душевных сил даже ужасаться. — Банальнейший съём в общественном транспорте. Хана».

— Спасибо, — сказала я. — У меня все отлично. Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи.

Бабушка на сиденье рядом вдруг вскинула голову и бросилась к выходу, хотя до станции было еще далеко. Парень ловким движением коренного столичного жителя занял освободившееся место.

— …вы прямо тургеневская девушка, — донеслись до Иры слова молодого мужчины, который успел обосноваться рядом с ней. — В глазах таинственная дымка, лицо исполнено задумчивости.

Похоже, это была не первая реплика, обращенная к Петровой. «Раз уж не отшила сразу, — подумала она, — надо что-то ответить, а то неудобно получается».

— Читаете Тургенева? — спросила Ира.

— Нет. Но я много и вдумчиво слушаю радио.

Петрова улыбнулась. Попутчик ей попался забавный.

Я невольно улыбнулась. Попутчик попался забавный — рассуждал о современной литературе с видом как минимум Белинского.

— …но авторская редакция романа Иванова перенасыщена труднопроизносимой лексикой.

— Вы читали? — не удержалась я. — В подлиннике?

— В переводе, — парировал он совершенно серьезно. — В переводе Гоблина.

Мы секунду смотрели друг на друга, потом синхронно фыркнули.

— Да нет, — пояснил молодой человек, — я вчера случайно «Школу злословья» посмотрел. А меня Петя зовут.

Я вспомнила, что являюсь неприступной и холодной красавицей, и насупилась.

— …а вас как?

Ирина поняла, что пропустила важный момент: попутчик ей только что представился.

— Ира. То есть Ирина Николаевна.

— Тогда можете называть меня Семеновичем.

Ира прислушалась к невнятному бормотанию диктора, который сообщал о предстоящей остановке.

— Спасибо, Семенович, вы меня развлекли. Но на следующей мне выходить.

— Это судьба! — воскликнул молодой человек. — Я тоже там живу!

— Неужели вы в судьбу не верите, Мариночка?

— …Дмитриевна.

— Я и говорю: неужели вы, Дмитриевна, в судьбу не верите? Я впервые заговорил с незнакомкой в метро…

— Я вообще впервые в метро еду, — пробормотала я. — По крайней мере, за последний год.

— Вот видите? Это явно судьба. Хотите, я вам по руке погадаю?

На всякий пожарный я засунула ладони под мышки.

— Ладно, тогда я по своей погадаю… Ну-ка, ну-ка… Так я и знал! На моей руке написана первая буква вашего имени!

Я повелась, как последняя дура — глянула на его ладонь. На ней лежал проездной на метро с большой красной буквой «М».

Краем глаза Ира следила за действиями Семеновича. На этой станции он был явно впервые в жизни: косился на указатели, тыкался не туда и все время норовил пропустить Ирину вперед.

— А что вы за моей спиной прячетесь? — спросила Петрова, протискиваясь сквозь толпу.

— Я очень вежливый.

— Отложите свою вежливость на потом, когда час пик закончится. А сейчас давайте вперед, будете ледоколом работать.

Семенович послушно пробился вперед. Ира пристроилась за его спиной (неширокой, но крепкой) и снова отключилась.

На выходе из станции мы попали в «бутылочное горлышко», меня стиснули со всех сторон. Впереди шел Петя, и мне пришлось несколько раз уткнуться в него. Он оказался не мускулистым, но и не мягким — жилистым.

— Как вы перемещаетесь в таких условиях? — прокряхтела я.

— Ежедневно, — ответил Петя. — Сейчас полегчает.

На улице, и правда, стало немного попросторнее. Душная толчея сменилась обычной столичной суетой. Я глотнула относительно свежего воздуха — и вдруг в животе заурчало так, что, кажется, даже мой провожатый услышал. По крайней мере, он оглянулся и спросил:

— Чего?

— Есть хочу, — неожиданно для себя призналась я. — С утра ничего не ела. Нет, с вечера.

— Ясно. Пошли в супермаркет.

В магазине Семеныч чувствовал себя поувереннее. Он мигом завладел тележкой и, продолжая выполнять роль ледокола, вывел Иру на оперативный простор. Молодой человек окинул ее фигуру взглядом и предложил:

— Овощи? Творог?

— Колбаса и пицца. А что, мне худеть нужно?