Юлия Винер - Место для жизни. Квартирный сюжет в рассказах

Затем он вымылся с головы до ног и, не одеваясь, принялся надувать лебедя. Лебединый ниппель был покрыт вонючей пудрой, и во рту остался отвратительный химический вкус. Кроме того, малиновая краска сильно слиняла Соломону Исаковичу на губы. Соломон Исакович сплюнул, сполоснул рот в ванной, но вкус не прошел. Обычно Соломон Исакович очень следил за тем, чтобы не разговаривать вслух, но тут улыбнулся, пожал плечами, сказал: «Какого черта? Новый год!» — и открыл водку. Два глотка, и противный вкус исчез, лихорадка утихла, а ровный гул воды в комнате зазвучал, как музыка. В зеркало Соломон Исакович, разумеется, не гляделся, поэтому губы у него остались малинового цвета.

Соломон Исакович перебросил в комнату связанные сетками мячи и лебедя. Затем он встал на табуретку и заглянул внутрь.

То, что он увидел, было прекрасно. Девственно-белое, сверкающее вместилище медленно наполнялось пузырчатой голубоватой водой, от которой поднимался легкий пар. Блестящий малиновый лебедь тихо колыхался среди белизны и голубизны. Серые, тусклые мячи в веревочных сетках, окунувшись в воду, подернулись леденцовым глянцем. Возможно ли, что он создал всю эту красоту сам, один, своими руками? Не только задумал, вымечтал, выпестовал в праздном воображении — но и осуществил?

Соломон Исакович не помнил, как сбегал в кухню и закрыл кран. Не почувствовал, как перебросил свое тело через прегородку. Одним движением соскользнул вниз по ступенькам, едва коснувшись поручней. И погрузился.

И погрузился в воду, теплую, нежную, чистую, светлую. Со всех сторон его обнимало ласковое, плотное, надежное тепло. Не стало ни тревог, ни страха, ни одиночества, ни старости, а только белизна, теплота и прочная, заботливая поддержка со всех сторон. Мир замкнулся, стал мал, дружелюбен и безопасен. Соломон Исакович пришел домой.

Он ощутил свое давно забытое тело. Привычная скованность и напряжение покинули его, словно враз свалилась жесткая, задубеневшая корка. Суставы разомкнулись, легонько переместились, поставили все в теле на свои изначальные, естественные места. Соломону Исаковичу впервые с детства стало легко и удобно в своей телесной оболочке.

Руки и ноги раздвигали воду плавными, летящими движениями. Кожу приятно покалывало, живительная легкость бежала по жилам. Живот втянулся, грудь расширилась, дышала глубоко и ровно. Соломон Исакович погрузился с головой, открыл глаза, наслаждаясь чувством невесомости и зрелищем ничем не нарушаемой белизны. Звуки дома гулко и торжественно отдавались под водой.

Соломон Исакович вынырнул, громко фыркнул, закинул голову назад и засмеялся. Подтянул поближе мячи, подложил их себе под затылок, оттолкнулся ступнями от стены и поплыл на спине. Доплыл да лебедя, поймал его одной рукой за шею, стал на ноги, чтобы поплавать теперь на животе. Прижал шарообразное резиновое туловище к груди и заплакал.

Железные балки, лежавшие в основе конструкции дома, не позволили полу провалиться под тяжестью воды. Тем не менее нижнюю квартиру сильно затопило. Влажные потеки на потолке и стенах появились еще до полуночи, но, занятые тостами, соседи спохватились лишь, когда вода потекла по полу. Они начали звонить и стучать в верхнюю квартиру, но никто не открыл. Обращаться в городские службы в новогоднюю ночь было бессмысленно, и соседи вызвали милицию. Еще до прихода милиции они услышали сильный шум в канализационных трубах, и через некоторое время вода перестала течь по стенам. Однако квартира была в ужасном состоянии.

Когда пришла милиция, дверь открылась на первый же звонок. Человек, открывший дверь, был полуодет, но выглядел нормально, если не считать накрашенных губ. Милиционеры вошли в квартиру, заглянули поверх перегородки внутрь пустой теперь комнаты, велели Соломону Исаковичу одеваться и забрали его с собой.

Благодаря накрашенным губам Соломон Исакович очутился в психиатрической лечебнице. Он не протестовал и не буйствовал, и после короткой беседы с врачом его умыли и поместили в палату с депрессивными. Сам Соломон Исакович подавленности не чувствовал, наоборот, его тело все еще хранило в себе с прошлой ночи ощущение легкости и ловкости во всех членах. Он с удовольствием вытянулся на пружинной больничной кровати, очень удобной после раскладушки, закрыл глаза и стал вспоминать переживания прошлой ночи. Постепенно он начал думать о том, что могло послужить причиной протекания и что надо сделать, чтобы этого больше не случилось. Вероятнее всего, слабым местом было отверстие для стока воды и, возможно, швы в стенках под окнами и у батарей. Интересно было бы взглянуть на квартиру соседей снизу, посмотреть, где больше всего протекло. В следующий раз надо… впрочем, Соломон Исакович прекрасно понимал, что следующего раза не будет.