Зое Вальдес - Кафе «Ностальгия»

Я до сих пор жалею о том приступе гордости. Оставаться в этой стране становится все труднее, и хотя я и прожила здесь уже десять лет, мне приходилось сопротивляться и упорствовать, как школьнице, в префектуре Лютеции поначалу три месяца, а потом и в течение всех лет: а где декларация о доходах, социальная гарантия, место жительства, банковская карточка, сберегательные счета, в конце концов, все это делается, чтобы набить деньгами ненасытное чрево бюрократии. Я стерпела подобную дикость, потому что не считалась с большинством этих требований, придирок, нападок, пинков из одного ведомства в другое, писем, которые ничего не могли доказать. Я потратила кучу денег на документы, не имевшие ровно никакого значения: социальная гарантия иностранца, социальная гарантия студента, печать для сего, печать для того, подпись нотариуса и так без конца… Настоящий постэкзистенциальный кошмар. Слава богу, что я умела читать и писать по-французски и понимала, чего от меня хотят в разных анкетах. Сколько раз я вынуждена была помогать неграмотным арабам. Между тем я на свой страх и риск – ведь у меня не было разрешения на работу – кое-где подрабатывала, там, где платили натурой.

Вот так, с трудом перебиваясь, я и познакомилась на блошином рынке на улице Порт-де-Клиньанкур с Шарлин. Она была единственным человеком после старика, который действительно помог мне. Шарлин – умная и элегантная женщина, пахнущая базиликом, мне ни за что не угадать ее возраст, не знаю, делала ли она пластическую операцию, но смотрится она на сорок с небольшим, возможно, ей и больше, но этого совсем не заметно. Шарлин продавала шляпки двадцатилетней давности в своей лавке, опрысканной препаратом от клопов и вшей. Несмотря на это, на толкучке уходило все, – в конце концов, главным ее товаром были ее веселый нрав, ее остроумие, ее душа. Если она продавала какую-то свою шляпку двадцатилетней давности, то непременно рассказывала покупательнице, что эта шляпка ранее принадлежала самой Джуне Барнс, [19] Джуна Барнс (1892–1982) – американская писательница, драматург, поэтесса, представительница так называемой лесбийской прозы в литературе XX века. и так она все это сочиняла, что заслушаешься. Шарлин была перекупщиком грез. Народ здесь весьма грустный и очень застенчивый, и потому просто необходимы нежность и целые тонны иллюзий.

Однажды в воскресенье, когда я погибала от отчаяния, в которое меня вогнала моя злополучная судьба, Шарлин предложила мне скататься на машине в Испанию. Мы ехали через Андорру, и Шарлин предупредила меня, чтобы я не забыла паспорт. На границе она потратила кучу времени на оформление моих документов. Вернувшись, Шарлин принесла разрешение на въезд во Францию по служебной визе; виза, которую мне выдали, была тогда первой моей туристической визой после временных гостевых виз, потому что, хотя я и была замужем за потомком галла, мне следовало тихо-спокойно сидеть, если не сказать лежать, в своей родной стране и ждать разрешения на въезд под видом воссоединения семьи. А вот этого он не желал, и тогда я должна была поехать туристкой по трехмесячной визе. Получение разрешения на въезд для меня было из всего этого самым привлекательным, ведь раньше я видела Францию только лишь в фильмах «Черный тюльпан» [20] «Черный тюльпан» – фильм Кристиана Жака (1964) с Аленом Делоном. с Аленом Делоном и «Картуш» [21] «Картуш» – фильм Филиппа де Брока (1962) с Жан-Полем Бельмондо и Клаудией Кардинале. с Бельмондо и Кардинале. Когда мы вернулись из поездки, Шарлин нашла мне работу, и я стала продавать в ее лавке трости. Так я смогла хоть как-то наладить свою жизнь, по крайней мере на год.

В один из дней – когда дело не очень-то продвигалось, хотя торговля тростями никогда не шла особо удачно, впрочем, и шляпами тоже, ведь народ скорее слушал ее болтовню, чем интересовался цилиндрами да котелками от Шанель, похожими на ночной горшок, да простит меня Шарлин, но кому взбредет в голову в середине восьмидесятых напялить истрепанную двадцатью годами шляпу, – так вот в понедельник (блошиный рынок работал по субботам, воскресеньям и понедельникам), в полдень, я оставила в палатке алжирца, с которым мы работали посменно, и заскочила в магазинчик, где продавали подержанные фотоаппараты. Меня очаровал старенький «кэнон», и я выложила за него пять франков. Так началось мое кошмарное увлечение. Вечером я купила черно-белую пленку, набрала в букинистическом магазине книг по фотографии: одну Дуано, [22] Дуано Робер – французский фотограф, известный своим сатирическим и юмористическим отношением к миру. потом дорогущую книжку Анри Картье-Брессона [23] Анри Картье-Брессон (р. 1908) – выдающийся французский фотограф XX века. и за пять франков – книгу Тины Модотти. [24] Тина Модотти (1896–1942) – итальянский фотограф и активный деятель коммунистической партии. Пока ехала в пригородной электричке, я пожирала глазами страницу за страницей. Никогда я не осваивала такие объемы знаний за столь краткое время.