Артем Литвинов - Пылающая комната

— А ты сразу мне понравился, — бросил он, взглянув на меня искоса, — есть что-то в тебе, так вообще не зашибенное, но цепляющее. Ты его или он тебя трахает?

— Может, оставим эту тему, — холодно ответил я.

— Да как скажешь, но все равно, классно, — он взвыл под последние аккорды песни и резко крутанул руль. Мы въехали во двор, точнее, в тесное пространство между тремя домами.

Бони вышел и пошел к двери, обычный жилой дом, впрочем, как потом выяснилось квартира здесь была только фиктивным местом его пребывания. Он вернулся через пять минут и сказал мне:

— Никого, вылезай.

Я поднялся за ним на третий этаж, на лестнице было довольно темно, он поковырял ключом в двери. Мы вошли в темную полупустую квартиру с тремя комнатами и разрушенной ванной, казалось ее собирались ремонтировать, но так и оставили до лучших времен.

— Да, хреновая дыра, — произнес Бони, присоединяясь ко мне и в полной прострации созерцая осыпающиеся стены, — это тебе не у миллионера на постели с чистым бельем.

— Заткнись, — ответил я, и прошел дальше. Там, где полагалось быть кухне, творилось тоже самое, чтобы не сказать хуже. В квартире было холодно, сырой промозглый воздух от которого бросало в дрожь. Я прошел в комнату. Там оказался диван и пара стульев, на полу стоял MAC и валялись коробки от игр. Я искал среди них знакомую упаковку, но ее не было. Бони стоял в дверях и следил за мной.

— Что, интересуешься? — спросил он, подходя ближе, — я тоже люблю это дело.

— У тебя есть «Пылающая комната»?

— Да, только джавелл, на целую бабок не хватило, — он выкопал откуда-то диск без упаковки. — Хочешь поставлю, покажу, куда я вломился?

— Нет, — ответил я.

Он разочаровано бросил диск в общую кучу.

Я сел на диван и закурил. Бони поставил стул и сел напротив меня.

— Дай покурить, — я протянул ему пачку и зажигалку, но он уточнил, — нет, от твоей.

Для меня была невыносима мысль делить сигарету с кем-либо, кроме Харди.

— Я этого не люблю, — пояснил я.

— А, — протянул он с неудовольствием, — брезгуем?

— Нет, просто не люблю и все.

Он натянуто улыбнулся.

— Ты извини, тут жрать нечего, даже выпивки нет, — виновато объяснил Бони.

— Не важно, я не хочу ничего.

— Знаешь, что — вдруг сказал он, — я вот думал всегда, что я крутой, ну я и правда многих имею, а девчонки у меня что надо, Ты Стэллу видал?

Я кивнул.

— Ну она в постели просто отпад. А когда я на тебя посмотрел, то понял, что я так, дерьмо недоделанное. Вот тебе повезло. Что ты со Змеем спишь, это само собой, но у тебя, понимаешь, что-то такое… не знаю как назвать-то…

— А ты никак не называй, — предложил я. — Скажи просто, что хочешь, чтобы я тебя трахнул. — я посмотрел на него пристально, не стыдясь и не сомневаясь в своих словах. Какая-то одержимость разрядиться наконец взяла во мне верх. Бони смутился, если это можно было назвать смущением, и отвернулся.

— Так выходит, я тебе заплатить должен? — спросил он все еще неуверенно.

— Нет, я сам тебе заплачу, считай, что я тебя снял.

Я оттрахал его так, словно это было моей служебной обязанностью. Ни на минуту не переставая думать о Харди, ничего не видя и не соображая.

Когда же он попытался поцеловать меня в губы, я отстранился с отвращением, меня тошнило от него и ото всего, что я делал, но это был еще не конец, впереди у меня было еще одно приключение.

Бони достал из кармана порошок и протянул мне:

— Нюхни, это без байды, очень круто, — порекомендовал он.

— Как-нибудь в другой раз, — возразил я.

— Тогда я сам, — он насыпал содержимое пакета на коробку от какой-то игры достал трубку и втянул четыре дорожки.

— Подохнуть не боишься? — спросил я его.

— Ни хрена, от этого только не встает иногда, но тебе это не грозит.

— Ладно, — сказал я наконец, — я пойду.

— Тебя подбросить может куда? — спросил он.

Я присмотрелся к нему и счел за благо поискать кого-нибудь другого.

— Сам доберусь — ответил я и собрался уже уходить.

Бони повалился на диван.

— Слушай, — окликнул он меня, — а чего ты себе тачку не купил, бабки-то есть, или тебя Змей возит?

— Не Змей, — отозвался я, — а его ангелы. Бывай.

Пройдя два квартала, я рассчитывал попасть на более или менее людную улицу, но вместо этого я только еще дальше углублялся в тупиковые переходы между старыми развалинами, гаражами и помойками. В конце концов я уперся в стену дома и решил уже повернуть назад, поскольку начинало темнеть. И тут я заметил у самой стены сидевшую на ящике девочку лет восьми. Она была в одной курточке и явно уже страшно замерзшая, чтобы согреться, она крепко прижимала к себе огромного черного ньюфаундленда, собака периодически добродушно облизывала ее щеки. Я подошел ближе и увидел, что она плачет. Она была совсем худенькая с большими карими глазами и светло-рыжими волосами, совсем бледная.