Дарьяна Антипова - Козулька

Улица была серой, как стена, протянувшаяся на километр вверх по холму. Вечер тоже был серый, без заката, с обвисшими тучами и каким-то гнусным цветом уставшего лица. Дима опять шел молча — он вообще в последнее время не любил говорить. Хотя Янка, наверное, это тоже придумала, накрутила. И молчала. Он взял ее за руку, отобрал тяжелый пакет. Далеко за мрачной стеной виднелись частные дома, и только за ними — Димин домик.

Яна начинала бояться его, когда он часами молчал. На следующий день после дня рождения он снова не пришел в школу. И ничего не рассказывал.

Звонок. Спасительный стон в этом безразличии. Янка недавно поменяла звонок от Руслана и теперь не узнавала его. Посмотрела на Диму. Дима на нее. Звонок казался глупым и слишком громким.

— Ответь! — Дима приготовился слушать.

Яна ткнула на зеленую кнопку и с вызовом посмотрела Диме в глаза.

— Привет, — выдохнула она в трубку.

— Привет, — с надеждой в голосе произнес Руслан. — Как ты?

— Ничего, — сказала Яна и покосилась на Диму. Все это казалось странным.

— Я хотел бы с тобой поболтать где-нибудь в центре, побродить по улицам.

— Холодно сейчас по улицам бродить. — Яна откашлялась. Дима явно прислушивался к тому, что говорил Руслан.

— А ты… Я не совсем понял, что это такое было с твоим днем рождения. Но хотел тебя поздравить сейчас. Ты где? — неловко спросил Руслан и замолчал. — Я как раз насчет всего этого… насчет Димы и хотел поговорить. Не хочу, чтобы ты разочаровывалась потом и тебе было больно.

— Да? — с наигранным безразличием спросила Яна. О чем может с ней говорить Руслан? Да еще и о Диме? Зачем он вообще вмешивается? С другой стороны, мама просила ее быть с ним вежливой. — Ну, хорошо. Завтра в школе поговорим.

— Давай сегодня… Вечером, часов в семь, встречаемся у памятника Горькому.

И Руслан отключился. Яна хмуро посмотрела на телефон.

— И чего ему нужно было? — сухо спросил Дима.

— Не знаю… — призналась Яна. — О чем-то поговорить хочет.

— Не встречайся с ним, — вдруг тихо и с вызовом произнес Дима. — Я не хочу тебе запрещать общаться с другими людьми. Но сейчас прошу об этом. Зачем он пришел к тебе тогда в гости?

— Как пришел, так и ушел. Он вообще-то мой лучший друг. — Яна неожиданно для себя поняла, что сейчас заплачет. — Он по крайней мере со мной общается! А почему ты со мной не разговариваешь? С самого дня рождения, всю неделю молчишь! Я что-то сделала не так?

— Все в порядке. — Дима смотрел в другую сторону.

— Нет, не в порядке! — воскликнула Янка. — У тебя что-то происходит в жизни, а я ничего не знаю! Почему ты мне не доверяешь? Для того чтобы было все хорошо, нужно общаться! Го-во-рить! Я не умею читать мысли!

— А стихи умеешь на ходу сочинять? — вдруг улыбнулся Дима и на секунду стал таким же, как и раньше.

— Да уж, про твою ревность можно стихи складывать, на ходу!

— Ну и?

— «Глазами тебя поедают все девушки жадно.

Неверный, отвергну тебя беспощадно!»

— «Люблю больше всех!» — однажды воскликнул… Мрачна.

— Кого это — всех? — спросила Яна.

— «Пытался утешить тебя — только повод для ссоры.

„Ты всех утешаешь, — Яна твердит, — без разбора“.

Взглянул на тебя — вновь обида и слезы рекой:

„Меня ты сравнил, наверное, с другой“».

Янка улыбнулась и с ходу вспомнила чьи-то стихи:

— «Любовь лишь повинна, что сердцу желанней всего та женщина, что его истомила»… Помнишь, мы писали сегодня глупое упражнение на риторические вопросы. Когда ты куда-то вышел, а Людмила Аркадьевна зачем-то пошла за тобой…

— Им не нравится, что я курю…

— Да? Ну ладно, вот Стас и спрашивает всех: что такое «дьявольская усмешка»? Это у него такая фраза в тексте попалась. Мы отвечаем: метафора. Он: а разве дьявол не может смеяться? Мы: а ты видел дьявола? А тут кто-то с задней парты подсказывает: тасманский дьявол может смеяться! И кто-то еще: заткнитесь! Наступает тишина, и тут Олег по телефону так громко говорит, продолжая и не замечая тишины: «Да, сижу на уроке, где препод дает задание и сваливает».

Яна замолчала.

— Ты скажи, где смеяться нужно было, — проговорил Дима.

Яна закусила губу.

— Я просто хотела что-нибудь рассказать, а в голову ничего не приходит. Это лучше, чем идти и постоянно молчать.

— А… — протянул Дима и отвернулся.

Несколько дней подряд шел снег, и дорога была очень скользкая. Вслед уползающей туче, похожей на те, что несут в себе американские смерчи, подул холодный и сильный ветер. Зашумели и задергались неровно голые тополя за серой стеной. Мимо пролетела по колдобинам машина и, рухнув в яму, которую не было видно из-за снега, обдала стену мелким и грязным снегом. Яна еле успела отпрыгнуть. Дима больше не улыбался, закурил на ходу и два раза выпустил в холодный воздух дым.