Лаура Рестрепо - Ангел из Галилеи

— Хорошо, падре, я приду. До свиданья и спасибо за то, что позволили воспользоваться туалетом.

— Ах, нет же! Раз уж вы вошли, то не можете уйти, не поев немного супа. Ибо сказано: тот, кто ест в одиночестве, умрет в одиночестве, а я не хочу умереть один. Хватит с меня уже и того, что я живу бобылем.

— Нет, падре, не беспокойтесь. — Я попыталась отказаться, чувствуя себя отвратительно из-за того, что отнимаю у человека частицу его единственного наслаждения, и из-за того, что мне придется попробовать варево, где плавающие в сером бульоне куски моркови казались обломками потерпевшего крушение судна. Но мои старания пропали втуне: он подошел к котелку и наполнил мне тарелку до краев, потом достал из кармана сутаны помятую пачку Lucky Strikes и прикурил сигарету от огня в печи.

— Почему вы так одиноки, падре? Разве ваши прихожане не заботятся о вас?

— Они меня не любят. Возможно, потому, что я переехал на этот склон, будучи уже желчным стариком, и у меня не было сил заставить их себя полюбить. Но не стоит беседовать после обеда, это вредно для пищеварения и не способствует приведению мыслей в порядок.

В комнате воцарилась тишина, я ела, он курил, если только можно назвать тишиной те вздохи и причмокивания, с которыми падре наслаждался дымом своей сигареты. На вкус суп был не так ужасен, как на вид, мой желудок с восторгом принял горячую жидкость, и я ощутила благодарность за грубоватое великодушие хозяина дома. Сам же он уже давно дремал, сидя на койке с тлеющим окурком в желтых пальцах и склонив под невообразимым углом свою нелепо постриженную голову.

Вытащив у него из руки сигарету, я погасила ее в одном из цветочных горшков, вымыла свою и его тарелки под рукомойником в туалете, оставила записку: «Господь благословит Вас за доброту, в пять я приду к мессе» — и вновь вышла под дождь и пронизывающий ветер. Но это уже было не важно, теперь я была уверена, что у меня есть история, чтобы рассказать ее. Я все еще не знала, каким образом сделаю это, но появилось острое желание выяснить, что же за существо ангел из Галилеи. Кроме того, на пятичасовой мессе, похоже, не обойдется без отлучений от церкви и даже угроз смерти на костре. Такое представление я бы не пропустила ни за что на свете.

Я добралась до заведения под названием «Звезда», зашла и попросила кофе с молоком, хлеб из отрубей и пастилу из гуайавы. В «Звезде» где-то на тридцати квадратных метрах теснились самые разнообразные вещи, необходимые для выживания местным жителям. Там имелись электрические лампочки, ткани, сливочное масло, пластмассовые игрушки, рис, колбаса, лак для ногтей, ножи, аспирин, шлепанцы и фарфоровая посуда — все это было на удивление ловко рассортировано и разложено на деревянных полках, уходивших под потолок. Кроме того, тут же стояли столы со скамейками и подавались пиво и обеды, о чем сообщало написанное карандашом объявление.

— Вы знаете что-нибудь об ангеле, который появился здесь? — спросила я старика и старуху, ожидавших покупателей за стойкой.

Те переглянулись. По всей вероятности, они были женаты, но походили друг на друга, как брат и сестра. А может, и в самом деле были братом и сестрой. Старики царственными жестами разгоняли мух, словно два епископа, благословляющие паству.

— Простите за нескромный вопрос, — сказал мужчина, низко склонив голову, как будто действительно просил прощения, — вы ведь только что обращались с этим вопросом к падре Бенито?

Я сообразила, что из «Звезды» хорошо видна дверь дома священника. За мной наблюдали, и это можно понять: вряд ли в Галилею часто наведываются чужаки.

— Священника зовут Бенито? — поинтересовалась я.

— Священника зовут падре Бенито, — любезно поправили меня.

— Ну да, сеньор, я его об этом спрашивала.

— И что же вам ответил падре Бенито, если дозволено будет узнать? — У старика была очень галантная манера обращения.

— Он сказал, что нет здесь никакого ангела.

Хозяева вновь обменялись понимающими взглядами, после чего заговорила старушка:

— Не обращайте внимания, он ведь из правых.

В голове мелькнуло, что пожилая дама с лексиконом маоистов должна многое знать, и я уже собралась ее хорошенько расспросить, но она меня опередила:

— Вы журналистка, сеньорита?

— Да, сеньора.

— Я поняла это по вашему фотоаппарату. Из какого средства массовой информации, если не секрет?

— Из журнала «Мы». Можно мне немного сахара?

— Поздравляю, — сказал старик, пододвигая ко мне сахарницу, — это очень известное издание. Полагаю, что у сеньориты имеется удостоверение?