Наталия Розинская - В объятиях Ганга, или Власть неизбежного

Демоны никогда не останавливаются, им не нужна половина твоей души, им не достаточно даже большей ее части. Им нужна вся твоя душа, и потому, пока они не выжгут ее всю дотла, пока совсем не отведут тебя прочь от твоего истинного пути – они не успокоятся ни днем ни ночью. И только когда ты совсем оглохнешь и ослепнешь и уже не сможешь слышать и видеть ничего, кроме них, когда ты станешь неспособен больше открыть свое сердце, потому что они выжрут его, тогда они бросят тебя, оторванного от небес, издыхать в темноте и бесконечной пустоте твоей же погибшей души…

Так случилось и с Ним. Он был в плену демонов, опутан человеческими словами, связан по рукам и ногам тем, что его окружало. Он был заложником собственного тщеславия, рабом внешних атрибутов успеха. И все это было сильнее Его.

Он любил Ее как никого другого. Небо подарило нам любовь как самый дорогой подарок, но люди решили, что в мире есть нечто дороже любви…

Он должен был отказаться от Нее…

Он мог бы вечность наслаждаться этими нежными, как шелк, волосами, кожей, пахнущей лепестками лотоса. Это все было возможно, если бы Он не так сильно любил Ее. Он хотел быть с Нею всегда и везде. Более того: чтобы Он ни делал и где бы ни был, Он всегда думал о Ней. Все его мысли принадлежали Ей одной. Она поселилась в его душе и начала наполнять ее светом, добром, миром и покоем.

Это становилось угрозой для Его положения. Это становилось проблемой для тех, кто дергал его за ниточки, кто владел его разумом. Те, кто управлял страной, держал власть, были уважаемыми и влиятельными в обществе, требовали от Него покончить с этим позором. Пока эта проблема только в зародыше, она беззащитна, и убить ее так легко.

Но голосом всех этих людей были голоса демонов. Они не могли позволить, чтобы благодаря любви Он мог вырваться из их плена. Потому что любовь – оружие неба, и воевать с ней очень нелегко. Он мог прозреть… И демоны могли потерпеть поражение. И потому они не допустили Ее.

Он смотрел Ей в глаза, и взгляд Его был полон тоски…

Им не нужны были слова. К чему они, если их сердца разговаривали без слов. Ей было все понятно. Они оба чувствовали боль. Их души метались, пытаясь протестовать против того, что нельзя изменить. В этом отчаянном желании была самая горькая боль. Ведь что может быть хуже бессилия и жажды того, что ты не можешь получить. Но она знала, что когда-то все раны будут излечены, и они обретут покой.

Она знала все Его мысли, все Его печали, тревоги и страхи. Она любила Его и простила Его, потому что Он не был виноват. Разве может быть виновен слабый в том, что он слаб, или больной в том, что он болен. Разве виноват кто-либо другой в том, что дорога его должна быть именно такой, а не иной.

Ее путь уводил Ее прочь от него. Но как научиться принять все, как есть? Как же немыслимо тяжело смириться с тем, что дано тебе, и еще более с тем, чего тебе не дано. И как высушить горькие слезы и унять боль?

Смирившийся с судьбой может обрести покой…

Лишь после семи лет скитаний и раздумий Сидхарта Гаутама понял нечто и открыл миру истину. И назвал себя Буддой – «прозревшим».

В двадцать девять лет он, сын влиятельного князя, покинул дворцы, жену и сына, чтобы пройти путь избранного.

Он показал людям новую дорогу освобождения и назвал ее Нирвана – «потухший».

Кто ищет и стремится, не всегда находит и достигает. Но душа его томится в поисках, она угнетена тяжестью собственного стремления к недостижимому счастью. Лишь тот, кто понял, что счастья нет, стал свободен от его бессмысленных мучительных поисков. И лишь покорившийся судьбе обретает покой. Смирившийся найдет Нирвану не вокруг, а внутри себя.

Огонек, тлевший в Ее сердце с рождения и разгоревшийся неудержимой силой, тот, который освещал ее путь, дарил тепло и свет, указывал дорогу, – угасал. Все слабее становился его жар, и все смиреннее было Ее сердце, и все спокойнее душа.

Им было суждено никогда не быть вместе. Но был способ превратить никогда в «навсегда». Она знала, что невозможное невозможно лишь в этой жизни, но там, в ином мире, все может быть иначе.