Андрей Шляхов - Доктор Данилов в сельской больнице

— Вызов передавай другому, а Козырева немедленно ко мне. С водителем и машиной!

— Будет сделано! Я буду нужен?

— Давай и ты приходи, — разрешил главный врач.

Тишин уже все понял и просиял, что сразу же было замечено.

— Обрадовался. — Юрий Игоревич погрозил ему пальцем. — Привыкли, что я за всех думаю.

— А кто же еще о нас подумает, если не вы, Юрий Игоревич?! — Заместитель по медицинской части никогда не упускала возможности польстить начальству или как-то еще сподхалимничать. — Вы — наша надежда и…

— Сделаем вид, что он к нам не поступал, — перебил ее главный врач. — Историю порвать, из журнала приема вычеркнуть, труп оставить, где лежит…

— А потом его куда? — спросила Елена Михайловна, от волнения утратившая способность соображать.

— Вечером отнести к реке и сбросить в воду! — рассердился Юрий Игоревич. — Ты, Михайловна, совсем уже того, простых вещей не понимаешь! Ты же слышала, как я вызвал к себе Козырева! Зачем, по-твоему? О футболе поговорить или проблему решать? Переоформим сейчас как смерть в машине «скорой», и на том делу конец!

— А Козырев согласится? — не унималась Елена Михайловна.

Юрий Игоревич молча махнул рукой, давая понять ей и Тишину, что он их более не задерживает…

Данилов провел в оперблоке четыре часа. Операция сама по себе выдалась долгой, и кроме того, оперируемый дважды вознамеривался отдать концы.

— А у нас тут та-а-акой шухер был в приемном отделении… — начала рассказывать дежурная медсестра, но Данилову было не до чужих новостей.

Пошатываясь от усталости, он провел обход, сделал записи в историях болезни и ушел отдыхать в ординаторскую. Включил чайник, чтобы наконец-то выпить кофе, присел на стул, привалился боком к столу и тут же заснул.

Работа врачом в сельской больнице быстро излечивает от бессонницы. Начинаешь засыпать в любом месте, положении и практически мгновенно, стоит только дать себе команду: «Отдыхать!»

— Может, нам еще и аппендиксы вырезать?! — возмущалась Марина Юрьевна. — Я как врач гинекологического отделения не должна заниматься акушерством!..

По идее за этой фразой должно было последовать: «Не должна и не буду!» — или что-то в том же роде, но у Марины Юрьевны имелись свои обстоятельства и резоны, поэтому Данилов услышал:

— …Но придется.

— Акушерство — приятная специальность, — сказал Данилов, — позитивная. Человек родился, все радуются…

— Ну, во-первых, радуются не все и не всегда! — Марина никак не могла успокоиться. — А во-вторых, что же тогда ты сам не стал акушером? Небось и мысли такой не было?

— Нет, — подтвердил Данилов. — Но это еще не означает…

— Вот и я о том же! Ой!

Давая выход негативу, Марина изо всех сил пнула попавшийся под ноги снежный ком, но ком оказался ледяным. Чтобы не упасть, она схватилась за руку Данилова и поджала ушибленную ногу.

Идти до общежития оставалось немного, каких-то 150–200 метров.

— Сильно ушибла? — спросил Данилов и предложил: — Могу донести до дома. Или возвращаемся в больницу делать снимок?

— Спасибо, но это лишнее. — Марина осторожно наступила на ногу, еще раз ойкнула, но устояла. — Снимок ни к чему, а тасканием на руках ты окончательно погубишь мою и свою репутацию. Пойдем, только медленно, похоронным шагом…

Они медленно пошли дальше, старательно обходя обледенелые участки.

— Ходить под руку — это тоже компромат, но не такой значимый, — продолжила Марина.

— Вся наша жизнь — сплошной компромат, — туманно ответил Данилов, которому показалось, что Марина прижимается к нему сильнее, чем следовало бы.

Травмированная нога — опаснейшее дело в смысле соблазнения. И очень действенное. Осмотр, пальпация, холодный компресс… Недаром же в сериалах подобные ситуации неизменно заканчиваются постелью. Если, конечно, между героями предполагаются чувства, хотя бы односторонние.

«Вольдемар, а может, тебе хочется адюльтера, но не хочется признавать это? — спросил себя Данилов, косясь на ковыляющую рядом соседку, и через два шага ответил: — А ну его!»

Предпосылкой могло стать охлаждение отношений с Еленой. Приезжать она больше не приезжала, а если и звонила изредка, то всегда по делу: сообщить, что Данилова искал кто-то из соседей по старой квартире, узнать, не нужно ли ему еще чего-то из теплых вещей (вещи предполагалось выслать посылкой — очень показательно!), или спросить, не возражает ли он против того, если они с Никитой на Новый год уедут в Питер. Глупый вопрос (чего там возражать?) почему-то сильно рассердил Данилова, и он ответил, что не возражает и даже придет на станцию помахать ручкой их поезду, когда тот будет проходить мимо Монакова. Елена в свою очередь тоже психанула, сказала, что незачем так себя утруждать, и больше с тех пор не звонила.