Лариса Райт - Мелодия встреч и разлук

— Да, так будет хорошо, — удовлетворенно кивает сама себе Алина.

— Здравствуйте, — «фрейлина» соскакивает с велосипеда перед коляской. — Вы так смотрите на меня, но, к сожалению, я пока ничем не могу вас порадовать.

Алина отрывает изумленные глаза от книги. Девушка стоит возле нее, слегка склонив голову к левому плечу, как на воображаемом портрете. «Да, позу я определенно нашла правильную. Она ей подходит», — успевает себя похвалить Алина, прежде чем узнает в незнакомке почтовую служащую.

— Я помню, что вы ждете уведомления, — продолжает та извиняющимся тоном, — но мы еще не получали и…

— Я понимаю, не беспокойтесь. Если бы я отправила посылку в соседний штат, все было бы гораздо быстрее.

— Да, конечно, — девушка чуть заметно краснеет. — Здесь все службы работают бесперебойно, а как там, я не знаю.

— Я знаю. Могли бы работать и получше. Вы не волнуйтесь. Днем раньше, днем позже. Главное, чтобы дошло отправление.

— Дойдет обязательно.

— Я надеюсь. Во всяком случае, надеюсь, что успею до отъезда получить уведомление о вручении.

— Вы собираетесь уезжать? — Голос девушки отражает отношение американцев к своей стране. Это самое лучшее место в мире, и мысль о том, что кто-то не желает здесь оставаться, вызывает крайнее изумление.

— В гостях хорошо, а дома лучше, — улыбается Алина, а девушка, недоуменно пожав плечами, продолжает свой путь.

Алина успевает прочесть еще несколько глав и «сфотографировать» двух подростков, старушку в смешной, похожей на блин шляпке, влюбленную пару афроамериканца и китаянки, лабрадора и трех белок, когда из коляски наконец доносится недовольное кряхтение.

— Да-да, — заглядывает тетя в коляску к племяннику. — East or West, home is best [27] В гостях хорошо, а дома лучше ( англ. ). . Ну, пойдем. Мама твоя, наверное, уже вернулась.

Мама вернулась. Едва Алина переступает порог, маленький Майкл выхватывается из коляски, прижимается к груди с такой силой, будто с ним расставались по меньшей мере на месяц, и стремительно уносится в детскую: мыться, кормиться, ласкаться и нежиться в мамочкиных объятиях.

— И она говорит, что через месяц собирается вернуться на сцену, — провожает скептической фразой порыв жены Анатолий. — Я не верю.

— А я верю! — Тут же бросается в бой Натали. — У Мэри всегда все получается. Раньше…

— Раньше у нее не было ребенка.

— Ребенок не может быть помехой. Вот мама…

— Натали, — Алина быстро прерывает дочь, она хорошо помнит, что у нее плохо получалось совмещать материнство с работой, а Натали, похоже (какая радость!), забыла, — детка, тебе понравились аттракционы?

— Да! Класс! Там было такое! Ты просто не представляешь!

Остаток дня Алине приходится представлять качели, карусели и горки, заползать в шаткой кабинке на вершину огромного склона и, зажмурившись, готовиться к стремительному полету вниз, мчаться на лодке к искусно сделанному подобию Ниагарского водопада, визжать от ужаса при столкновении с чудовищами в «Пещере страха» и от души хохотать над изображениями в кривых зеркалах.

— Там так чудесно, мама, — ежеминутно повторяет Натали, — пойдем с тобой еще раз?

— Не знаю, милая. Может, тебе стоит съездить с папой?

— Он все время занят, — Натали обиженно надувает губки. Алина вздыхает. Знает, дочь злится не на нее — на отца. За весь месяц он сумел выкроить всего пару часов на общение с дочерью, хотя в прессе постоянно мелькают его фотографии на приемах, где он появляется с очередной — уже не то четвертой, не то пятой — женой. Алину огорчает его отношение к Натали, радует другое: ко всем своим детям он относится одинаково, и за это Алина ему в какой-то степени даже благодарна.

— Хочешь, я сама позвоню папе и попрошу его?

— Не надо! Я хочу с тобой.

— Не знаю, доченька, успеем ли до отъезда.

— До какого отъезда? Куда это вы собрались? — в комнату заглядывает Мэри.

— Уснул?

— Вроде да. Но ты не увиливай от ответа! Вы хотите уехать?

— Не сейчас, конечно, но, наверное, уже в ближайшем будущем.

— Зачем? — строго и вызывающе. Именно так, как должна спрашивать старшая сестра.

— Маша, странный вопрос. Работа, школа, устоявшийся быт, наконец. Я еще хотела Натали на море свозить до первого сентября.

— Свози, — кивает благосклонно. — А потом возвращайтесь. Будем налаживать быт здесь: работу, школу, все, что пожелаете.

— Спасибо, Машенька! Но здесь, ты сама сказала, надо налаживать, а там уже все налажено и привычно. И потом тебя сейчас, возможно, расстраивает мысль о расставании, но, как только ты вернешься на сцену, мы едва ли сможем видеться чаще, чем раньше. Если мы вернемся, поедем в свою квартиру в Нью-Йорке, а ты, отыграв концерт, будешь спешить сюда к мужу и сыну, поэтому я не вижу разницы, сколько километров будет между нами: триста или семь с половиной тысяч.