Януш Вишневский - Приток крови

Исследования в рамках проекта Pairfam демифологизировали и роль секса как элемента, скрепляющего пары. Предположение, что приверженность сексу зависит от возраста, не подтвердилось. Частота половых актов у тридцати-, сорокапяти- и шестидесятилетних практически одинакова и зависит не от возраста, а от прожитых вместе лет. Шестидесятилетняя женщина, состоящая в союзе два года, более сексуально активна, чем тридцатилетняя, которая состоит в союзе десять лет! Кроме того, сексуальная активность счастливых супругов отличается от таковой у несчастливых только в пределах статистической погрешности. И в супружеской жизни, и вне ее. Люди, признающиеся в анонимных анкетах, что изменяли в течение последних двенадцати месяцев, не были в своих союзах более несчастливы, чем те, которые не изменяли. Предполагается, что неверность и удовлетворенность браком, по статистике, между собой свободно коррелируют и должны зависеть от иных факторов, таких, например, как внешность. В проекте Pairfam проверили и этот миф: красивые изменяют своим партнерам не чаще, чем некрасивые.

Исследования ученых из Бремена и Мюнхена находятся в начальной фазе, надо еще подождать результатов, которые дадут ответ на вопросы Магды. Правда, одно печальное заключение можно сделать уже сегодня. Сочельник в семьях, которые вместе выплачивают ипотечный кредит, проходит в спокойной умиротворенной обстановке. Риск развода таких пар на 54 % ниже…

На самом деле все можно увидеть только в абсолютной темноте. Я прозрела два года назад, когда перестала видеть, ослепла, стала незрячей, потеряла зрение. Мне нравится, когда говорят, что я слепая. Именно так люди думают. Незрячие вступают в какие-то сообщества, где платят взносы, чувствуя к себе сострадание. Сострадание-то, может, и есть, но денег всегда не хватает. Слепые же просто не видят. Это о слепых, а не о незрячих в костелах читают проповеди. Вы слышали когда-нибудь проповедь, в которой слепого назвали бы незрячим? Я нет. И я предпочитаю быть слепой, хотя в Бога и не верю. Когда была маленькой, я думала, что есть только один Бог, наш. Потом оказалось, что богов много. Мой отец считал, что наш Бог главнее бога соседа с первого этажа. А я никак не могла решить, в какого верить, и теперь не верю ни в какого. Правда, это произошло после того как я ослепла.

Вы смеетесь? Смейтесь, смейтесь! Вы хорошо смеетесь. Повернитесь теперь на спину. Прикоснусь к вашим векам. Улыбайтесь! Ну хватит! А теперь еще раз. Можно коснуться морщин вокруг ваших глаз? У вас глубокие морщины — слишком много смеялись. Но и плакали много. Морщины от смеха — гладкие по краям. А если по ним часто бегут слезы, они по краям грубеют. От соли.

Вы, должно быть, много плакали. Вы старый, не так ли? Морщины у вас глубокие, как в пятьдесят, а голос — на сорок. Или вы пьете хорошее вино и надеваете зимой шарф, или мало говорите, или никогда не кричите. Вы кричите на свою женщину или на детей?

Мой отец никогда на меня не кричал. А братья — часто. Родители приехали сюда, когда немцам потребовались автострады, а турки их быстро и дешево строили. Сначала строил отец, потом братья. Когда дороги были построены и немцы надеялись, что мы, турки, наконец вернемся домой, родилась я. Отец уехать не мог: на стройке он заболел, а денег, чтобы лечиться в Стамбуле, не было. Маму никто не спрашивал, а братья и вовсе не хотели возвращаться. Они говорили по-немецки лучше, чем по-турецки, и Турции не знали. К тому же были слишком ленивы. Ведь Турция в Турции совсем не то, что Турция здесь, в Берлине. Мои братья — недотепы и слабаки. Как по-польски будет слабак?.. Бурак?.. Значит, они самые большие бураки на свете.

Я нравилась другу моих братьев. Однажды узнала от матери, что он хочет на мне жениться. Мои родители отнеслись к этому как истинные мусульмане. Мне было семнадцать, а он — сын богача, у которого несколько магазинов в Берлине. Он был богат, а я красива. Единственный капитал моих родителей. И меня продали. И сегодня не знаю, за сколько. Мне он совсем не нравился. Был грубый, носил афгани, на шее — тяжелую золотую цепь, ездил на ужасных машинах, брил голову и не читал книг. А мне нравился парень из моего класса, он был блондин и говорил по-русски. Это был немец из Казахстана. Бедный, робкий и очень умный. Из-за меня он стал учить турецкий. Я первая его поцеловала, сам он никогда бы не решился. Знаете, после того поцелуя он заплакал и убежал, громко прокричав мое имя. Еще он любил смотреть мне в глаза, говорил, когда я их закрываю, он чувствует дуновение ветра от моих ресниц. Он, конечно, большой выдумщик: когда-то у меня были огромные глаза и очень длинные ресницы, но чтобы ветер…