Дуглас Кеннеди - Испытание правдой

После этого отец больше не звонил. Но через три дня, утром, когда Дэн уже ушел на работу, курьер доставил мне письмо с почтовым штемпелем Берлингтона, штат Вермонт. Я узнала аккуратный и четкий почерк отца на конверте и, хотя и расписалась в получении письма, тотчас порвала его и выбросила. Потом я усадила Джеффа в коляску, отвезла его к Бэбс и зашла в «Миллерз» за прессой и сигаретами. Придя в библиотеку, приготовила кофе и раскрыла купленную газету. Просматривая «Глоб», наткнулась на маленькую заметку от информагентства ЮПИ в рубрике «КОРОТКО О СОБЫТИЯХ В СТРАНЕ».

БЕГСТВО «МЕТЕОРОЛОГА» В КАНАДУ

Тобиас Джадсон, 27 лет, в прошлом один из лидеров организации «Студенты за демократическое общество», организатор сидячей забастовки в Колумбийском университете в ходе студенческих беспорядков 1967 года, бежал в Канаду, опасаясь ареста в связи с обвинением в причастности к взрыву здания Министерства обороны в Чикаго 26 октября. В заявлении, распространенном левацкими изданиями, Джадсон подтвердил, что, хотя и не являлся членом группировки «метеорологов», взявшей на себя ответственность за чикагский взрыв, помогал своим «товарищам по борьбе» и был вынужден бежать в Канаду, чтобы избежать преследования со стороны федеральных властей. Согласно данным Федерального бюро расследований, Джадсон давно был связан с группировкой «метеорологов» и укрывал в своем доме двух террористов — Джеймса Джозефа Макнейми и Мустафу Айдионга, исполнителей взрыва в здании Минобороны, повлекшего смерть двух охранников. ФБР сообщает, что тесно сотрудничает с Королевской канадской конной полицией с целью задержания Джадсона, который недавно был замечен в Монреале.

Я перечитала заметку дважды, с облегчением отметив, что нет фотографии Тоби и не указаны его многочисленные вымышленные имена, одним из которых, Тобиас Мейлмен, он представлялся здесь, в Пелхэме. Я знала, что Эстель каждое утро читает «Глоб», но не думала, что она, без фотографии, сможет связать «метеоролога» в бегах с тем парнем, что заходил к нам в библиотеку. На самом деле она почти не упоминала о Тоби, разве что в понедельник, сразу после возвращения Дэна, встретила меня на работе репликой: «Назад к супружеской рутине?»

В тот день я просмотрела все местные газеты в поисках какой-либо информации о Джадсоне или его фотографий. «Портленд пресс геральд» перепечатала ту же заметку ЮПИ из «Глоб», правда сократив ее до трех строчек и спрятав в самом углу страницы. Вечером, дома, я с особым вниманием слушала телерепортажи. Но ни одна из трех телекомпаний, ни одна радиостанция, включая бостонскую, не уделила ему внимания.

Шли дни, и каждое утро я просыпалась в диком страхе, что именно сегодня нагрянут федералы; или Джадсон выступит с очередным идиотским заявлением из северных широт, втянув меня в свои разборки с властями; или же Билли по секрету расскажет медсестре Басс, что видел меня в объятиях Мистера Революционера; а то и отец явится с упреками, и тогда страшная правда хлынет потоком и утопит меня.

Но… ничего не происходило. Я просыпалась. Готовила завтрак мужу и сыну. Занималась привычными домашними делами. Шла на работу. Забирала Джеффа, возвращалась с ним домой. Приходил с дежурства Дэн. Мы ужинали. Разговаривали. Смотрели телевизор или читали. Дважды в неделю уныло занимались любовью. Приходили и уходили уик-энды. Снова начиналась рабочая неделя. И среди этих тоскливых будней…

Ничего не происходило.

Хотя нет, кое-что, конечно, было. Отец прислал мне очередное письмо, которое я выбросила не читая. Позвонила мама, сказав, что просто хочет узнать, как у меня дела, рассказала о новой выставке, к которой она готовится, а потом, как бы между прочим, спросила:

— У вас с отцом какие-то проблемы?

— Нет, — спокойно ответила я. — А почему ты спрашиваешь?

— Я заметила, что каждый раз, когда я упоминаю о нем в разговоре, ты как-то затихаешь, становишься грустной. А если я пытаюсь выяснить у него, в чем дело, он замыкается в себе. Так что давай, Ханна, выкладывай. Из-за чего сыр-бор?

Меня удивило, насколько спокойно и даже хладнокровно я отнеслась к ее расспросам.

— Нет никакого сыр-бора.

— Тогда в чем проблема?

— И проблемы нет.

— Ты бессовестная лгунья.

— Послушай, мне пора идти…

— Ханна, хватит играть…

— Я не играю, и ты это знаешь.

— Я хочу получить ответ на свой вопрос.

— А мне нечего тебе ответить. До свидания.

В тот день она звонила еще три раза. Но я стояла на своем, отказываясь от объяснений. Потому что уже решила для себя: раз у меня не получается добиться маминого одобрения, бесполезно даже стремиться к этому. И теперь, когда я больше не искала любви матери, она потеряла всякую власть надо мной.