Сесилия Ахерн - Сто имен

Китти отказалась от мысли работать дома и к ланчу вернулась в редакцию. Все с головой ушли в работу, спешили закончить к сроку раздел, посвященный Констанс, писали новые статьи для следующего выпуска.

Из кабинета Пита вышла Ребекка, арт-директор, скорчила гримасу:

— Он нынче не в настроении. Желаю удачи, она тебе понадобится.

За столом Китти сидела какая-то женщина. Обычное дело, авторы-фрилансеры то и дело наведывались в редакцию, присаживались за свободный стол решить какой-то вопрос. Китти остановилась посреди комнаты, высматривая незанятый стол — ничего не нашла, — а телефон свободный имеется? В этот момент Пит выглянул из кабинета и пригласил ее к себе.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Ищу свободный стол. Мне нужно сделать миллион звонков. Ты не мог бы предоставить мне телефон на сегодня? А кто эта дама за моим столом?

— Ты что-то нащупала?

— Я хочу обзвонить людей из списка и узнать, говорила ли с ними Констанс. Так кто сидит за моим столом?

— А где ты нашла их телефоны?

— В справочнике, — призналась Китти, стараясь не показать, что сама понимает, насколько глупа ее затея.

— Вот так, в лоб?

— Ага.

— Сколько человек в списке, напомни, пожалуйста?

— Ровно сто. Кто сидит за моим столом?

— Сто? Господи, Китти, это же понадобится вечность, пока всех обзвонишь.

— Я уже почти всех Макгоуэнов проверила, это первое имя в списке.

— И как? Что-нибудь вытянула?

— Пока пусто.

Пит нервно уставился на нее.

— Макгоуэн, Пит! Их у нас почти столько же, сколько Смитов. Я уже почти сто звонков сделала. А что ты предлагаешь, Пит? Нет другого пути. Сначала я всех погуглила, нашла Арчи Гамильтонов — клоуна для детских праздников, биржевого брокера из «Дэви», Арчи, умершего десять лет назад, и Арчи, вот уже пять лет сидящего за вооруженное ограбление. Как я угадаю, который из них?

Пит вздохнул:

— Послушай, в редакции тебе работать негде.

— Это еще почему? — Она выразительно оглянулась через окошко в двери на свой стол.

— Это Лора Маллиген. Я поручил ей подготовить твою рубрику для ближайшего номера. Звонили из «Братьев Кокс» и еще кое-кто из ключевых рекламодателей. Они сомневаются, размещать ли и впредь у нас рекламу.

— Почему?

Молчание.

— О! Из-за меня.

— Они давно уже подвергаются давлению, но теперь, когда приговор вынесен, понимают, что не могут и впредь оказывать поддержку нашему журналу, если мы оставим тебя безнаказанной.

— Но ведь меня уволили с канала. Какое отношение эта история имеет к «Etcetera»?

— Кто-то не дает рекламодателям покоя.

— Фанаты Колина Мерфи, — пробормотала она. — Ни перед чем не остановятся, только бы меня уничтожить.

— Мы не можем утверждать наверное, что это они, — вяло, без малейшей убежденности возразил Пит. Он провел рукой по волосам, таким пышным, идеальным, что потревоженные пряди тут же опускались на место, словно в рекламе «Хэд энд Шолдерс». Впервые Китти заметила, что ее начальник, пожалуй, даже красив.

— Значит, и ты решил меня отстранить.

— Нет. Я всего лишь прошу тебя не работать в редакции ближайшие три недели, пока я веду переговоры.

— Но как же с историей Констанс?

Пит устало потер глаза.

— Вот почему ты не хотел поручать ее мне! Поэтому ты обратился к Черил?

— Китти, у меня связаны руки. Это наш главный рекламодатель. Рвать с ними — самоубийство, я не могу этого допустить.

— Боб в курсе?

— Нет, и к нему ты с этим не пойдешь. Ему и без того несладко, потому-то мы с Черил и лезем из кожи вон.

— Я должна работать над этим сюжетом, — сказала Китти. У нее больше ничего не осталось в жизни, она изо всех сил цеплялась за это.

— Если рекламодатели настоят на своем, мы не сможем опубликовать материал под твоим именем. — Голос его тоже звучал устало. — Не вижу выхода.

Сейчас Пит казался Китти даже привлекательным. Похож на человека, а не на бульдога, как обычно.

— Я думала отныне подписываться Китти Логан, а не Кэтрин. Все равно меня так никто не называет, только мама. — Китти сглотнула. «Кэтрин Логан» — это имя сделалось жупелом, ей неловко было произносить его вслух, неловко представляться так Макгоуэнам, которых она обзванивала, она панически опасалась узнавания, их реакции и того, что из вежливости не произнесут вслух, но подумают. Она стыдилась собственного имени. Теперь она будет «Китти», начнет все заново.

Пит с жалостью смотрел на нее.

— Или еще лучше. — Она отмахнулась от его сочувствия и просветлела, ей пришла в голову отличная идея. — Пусть стоит имя Констанс. Это будет ее последняя публикация.